Так и есть. Книга вторая - страница 21

– И кстати, у вас, у эмиссаров, у всех такая привычка – ржать и все время по плечу хлопать? – раздраженно добавляет Тема.

Барт взрывается очередным фонтаном радости, раскатисто гогоча на весь зал, впрочем, уже не хлопая никого по плечу, а Тема, в свою очередь, развивает наступление:

– Конечно же, вы долго наблюдали за мной и вот время пришло.

– Ха-ха-ха, нет, дружище, ха-ха, не так все немного. – Барт успокаивается и вновь становится серьезным. – Избранный ли ты? В каком-то смысле – да, но по большей части все-таки нет. Спасешь ли человечество? Однозначно, нет. По крайней мере, не в части решения наших с тобой задач.

– А какие у нас с вами задачи?

– Как всегда – наиглобальнейшие! Но об этом еще рано говорить. Давай все-таки познакомимся поближе.

Барт тянет ему кружку и Тема машинально чокается, тут же пригубляя стремительно теплеющее пиво, щедро приправленное сотней с лишним граммами водки. Его немного передергивает, но уже не привыкать.

Зато восприятие проясняется.

Все происходящее уже не кажется спектаклем абсурда, а размеренная речь Барта даже затягивает.

Барт будто бы кивает этим его мыслям и продолжает:

– Наша, эмиссарова, задача – поддержать тебя в начале пути. Зафиксировать твое решение. Это лишь символический жест, но символические жесты играют огромную роль. Даже если ты сам не понимал на что подписывался, все было сделано правильно. И поверь мне, дружище, что на твоем месте мог оказаться только ты сам.

– Так, секунду! Я когда от Салтычихи… от Сильвестровны выходил, встретил еще одного человека, девочку!

– Все верно. Но она не на твоем месте, а ты не на ее. Вы разные люди и пришли сюда разными путями.

– Куда «сюда»? В дешевый пивняк, где угощают ершом?

– Разумеется. И еще в сотню других не менее замечательных и интересных мест. Не столь, правда, безопасных, как это…

Свет в помещении вдруг резко слабеет и зал погружается в приглушенную полутьму. Словно напряжение в сети упало со стандартных 220 до какой-то сотни вольт. Лампочки в засиженных мухами плафонах почти погасли, только нити накаливания тускло отсвечивают красным. Пивная обретает жутковатый вид, словно это локация фильма ужасов за минуту до появления Главного Злодея.

– …хотя и это место уже не безопасно, – быстро заключает вдруг помрачневший Барт и разворачивается лицом ко входу.

Сат-Ок неуловимо мягким, кошачьим движением выпрыгивает на середину зала и отступает к боковой стене. Откуда ни возьмись, в его руке появляется нож. Отсюда он видит сразу весь зал, включая вход с улицы, а самого его почти не разглядеть в тени.

У входа стоит странно одетый человек.

На ногах его дешевые сандалии, натянутые поверх несвежих и ощутимо рваных носков. Джинсы, порванные на коленях и, скорее всего, еще где-нибудь с недоступной для беглого постороннего взгляда стороны. Грязная фланелевая клетчатая рубаха, выцветшая футболка под нею, а сверху – какая-то куртка из кожзаменителя с облупившейся где только возможно краской. Лицо его, сизо-багровое и опухшее, олицетворяет равнодушную маску смирения и бунта одновременно. Серо-голубые водянистые глаза ярким пятном выделяются на фоне этого нищенского великолепия даже в полумраке. Из-под жидковатых волос на лоб спускается широкая полоска шрама. Он меланхолично что-то жует, а в руках его бутылка с неожиданно редким и неправдоподобно дорогим, даже по московским меркам, сортом пива. Человек неторопливо поднимает ее к губам и делает большой глоток, зажмурившись от удовольствия. Потом открывает свои белесые глаза и с секунду с недоумением смотрит по сторонам. После чего, точно вспомнив что-то, переводит взгляд на Тему и Барта.