Подходя к подъезду Татьяна Николаевна услышала слабое скуление из кустов: жалобное, тоненькое и безысходное. Быстро раздвинув ветки, она с изумлением обнаружила грязного трясущегося Генри. Он плакал, он не просто плакал, он прощался со всеми. Татьяна Николаевна знала эти животные звуки, так плачут, когда уже ничего не ждут. Она с детства любила собак. До появления породистого пойнтера в их семье много лет прожила дворняжка, подобранная с улицы. Бережно вытащив Генри из кустов, Татьяна Николаевна быстро побежала к лифту.
Трель телефонного звонка разорвала уютную тишину тёмно-серого московского вечера. Лайка Казан спал крепким сном после сытного ужина, слушая одним ухом, что происходит вокруг. Хозяйка подняла телефонную трубку.
– Оля, здравствуй! Ты мне очень-очень нужна. У нас беда. Мы подобрали семилетнего йоркширского терьера, но вынуждены его вернуть хозяевам. Хозяева – алкоголики. Сказали, если до субботы Генри у них не заберут, отнесут его в ветеринарную лечебницу и усыпят. Мы, к сожалению, его держать не можем. Он не очень ладит с кошками, да и пойнтер его затаптывает. Попробовали отдать матери невестки, но у той аллергия, да такая сильна… Лицо опухло, руки и ноги чешутся, лимфоузлы под мышками воспалились. В общем, выручай! Времени остаётся ровно сутки.
Казан услышал нервную речь.
– Постараюсь. Обязательно, постараюсь помочь. К себе взять не могу. Не примет моя лайка чужую собаку, а малыш и так натерпелся. У нас есть одна старушка, у неё три недели назад умер семнадцатилетний пёсик Антошка. Постараюсь ей предложить! Татьяна Николаевна! Попросите, пожалуйста, хозяев не усыплять Генри. Подержите его немного. Думаю, завтра его заберу.
И начались переговоры. Казан чертовски устал за этот вечер. Хозяйка долго разговаривала о каком-то Антошке, а каком-то Генри, стучала полночи по клавишам компьютера, без конца носилась на кухню и заваривала кофе, наконец, окончательно «ущёлкавшись» отвалилась спать.
Генри не спал в ту ночь… совсем не спал. Его снова принесли в квартиру к пойнтеру. Он лежал в коридоре под дверью и думал: «Я никому на свете не нужен! Никому! Наверное, лучше умереть. Вот и эти хозяева подержали и снова отнесли к Ирине, а Ирина опять отнесла его сюда. Что же я делаю не так? Ведь я любил всех. Я так старался быть лучше всех…» Генри прикрыл глаза.
Утром он оказался кушать, а после прогулки, молчаливо, лежал у порога. Татьяна Николаевна ушла в больницу на сутки. Он собирался умереть.
Ближе к вечеру невестка Татьяны Николаевны принесла сумку, посадила в неё Генри, достала два оставшихся, ещё от старых времен комбинезона Генри, и поспешила на улицу. Они спустились в метро. В метро было шумно, душно и страшно. Кто же знал?.. Предполагал?.. Что там, внизу, произойдёт ещё одно страшное предательство. Невестка Татьяны Николаевны отдала сумку с Генри в руки незнакомой женщины, от которой пахло большой страшной собакой. Генри сжался: «Это конец…»
Но злоключения ещё не кончились, женщина крепко прижала к себе сумку, попрощалась с невесткой Татьяны Николаевны, уверенно вошла в вагон метро. В этот миг Генри понял, что именно сейчас, оборвалась последняя ниточка, связывающая его с дорогими ему людьми. Впереди его ждала страшная неизвестность. Ему стало жарко. Тётка давила жаркими и нервными руками сумку, в которой он сидел. Он высунул язык, тяжело задышал, попробовал выбраться из сумки-переноски, но не тут-то было, противная тётка держала его, как клещами. Наконец, они вышли из вагона и пошли по переходу в метро. Генри уже начал подумывать: «Если меня несут куда-то, может, не убивать! Может, это моя новая хозяйка?.. Но она ведь, совсем не умеет обращаться с йорками. Больно давит руками, не понимает, что мне плохо, явно нервничает. Задумала, что-то плохое?..»
