Вспомнил – отголоском далекого детства – рыжего парня, он сколотил какую-то секту, уверял, что рай не на юге, а где-то… нет, он не на запад показывал, куда-то не то на север, не то на восток. Помню, дал мне орехов, я грыз орехи, он рассказывал про рай, потом учителя надавали мне тумаков, сказали не слушать.
А его объявили дьяволом.
Не еретиком, не психом – дьяволом.
Потому что не мог отречься от своей веры, все кричал, что слышит голос рая.
Забили до смерти на скалах.
Аминь.
Пить… пропади оно все, дойти до родника… А не дойдешь, зашибут, они только и ждут, когда я вылезу из своего убежища. Это ночью можно было еще выползти, добраться до родника, а теперь светло, теперь-то всяко найдут…
А ведь ищут, гады… Стаями, стаями поднимаются в небо, кружатся над скалами, над холодной пустошью, собираются. А заодно высматривают меня, чует мое сердце, не просто так, не улетят в свой рай, пока не выследят меня, не убьют. Вот это плохо, это хуже всего, лучше бы улетели отсюда, в свой рай, оставили меня в покое, я бы полетел на запад…
У них свой рай, у меня свой…
Галдят, шумят… а ведь ищут меня, ищут, прочесывают склоны… дался я вам… а здесь небезопасно становится, надо бы подальше перебраться…
Скатываюсь в расщелину, камни скользят из-под ног, сейчас бы расправить крылья и полететь, только тогда мне точно кранты…
Вниз по ущелью… похоже, там внизу родник, это хорошо, как я его ночью-то не заметил…
– Вот он, вот же он!
Вот черт…
– Держи его… Да стой, куда ты несешься-то?
Куда несусь… от вас от всех несусь, пока не убили, что непонятно-то…
– Да стой, тебе говорят!
Ага, щас…
– Стой же… – Учитель вынырнул откуда-то из ущелий, схватил меня за загривок, – тебе учитель стоять велит, а ты что? Кто дорогу-то указывать будет?
– Куда… дорогу?
– Да куда, в рай, куда еще… – учитель прикрыл глаза, прислушался как будто к самому себе, – нет, я тоже что-то чувствую… только смутно так смутно… Парень, ты хорошо слышишь рай?
Отпираться было бесполезно, я кивнул:
– Хорошо.
– Стаю повести можешь?
– Да что вы… я не вождь…
– Вождь не вождь, а ты рай слышишь… – он встряхнул меня за загривок, – ну где рай? Где?
Я вспомнил вчерашнее побоище, осторожно сказал:
– На юге.
– На каком юге, юг – это вчерашний день. Юг… в юг деды наши верили, прадеды, сейчас-то ежу понятно, что рай на западе… Это и я чую, что на западе, а вот где конкретно… услышишь?
Хотелось сказать нет, я тут же понял, что мои «нет» никто здесь слушать не будет.
– Услышу.
– Вот это по-нашему… ну что спим-то, все уже собрались, ты полетишь или нет?
– Полечу, полечу, – кивнул я, взмолился, – воды глотнуть… дайте…
– Что, далеко еще? – прохрипел кто-то рядом со мной.
– Да нет… вроде где-то здесь… – я прислушался к себе, понял, что почти ничего не слышу.
– Ты это уже пятый раз говоришь… а конца-края не видно…
Я не ответил, отвечать было бесполезно. Я сам выдохся не меньше других, еще чуть-чуть – свалюсь в шумящие волны. Нет, нет, не валиться, крыльями маши, крыльями…
…крыльями, крыльями, кры…
…из послед…
…них сил…
Кто знал, что дорога в рай окажется такой тяжелой… а кто вообще обещал, что будет легко…
Летели четвертый день – на запад, на запад. Поначалу были еще какие-то островки, чахлые кустики, можно было подкормиться какой-нибудь порослью. А чем дальше, тем меньше было суши, вернее, не было совсем. Скоро совсем ничего не осталось, только море и небо, а по ночам как будто исчезало и то и другое, оставалась пустота, усеянная звездами…
