Такая вот жизнь, братец—3. Диалоги с самим собой - страница 2

с их утверждением, что наш мир во зле лежит и находится во власти Демиурга (читай, дьявола), а главное Божество совершенно не познаваемо умом обычного человека. Вырваться из этого мира можно только с помощью тайных знаний, т. е. Гнозиса. Лишь немногие Избранные, или Посвящённые, обладали им, что давало им возможность легко путешествовать во времени и творить чудеса. Одним из таких Посвящённых был Аполлоний Тианский (4 г. до н.э. – 96 г. н.э.). Аполлоний был, якобы, учеником Пифагора (570—490 до н.э.) и, хотя между ним и его учителем пролегло несколько столетий, он по-видимому хорошо усвоил нравственную сторону пифагорейского учения. Он был вегетарианцем, воздерживался от плотских удовольствий и проводил время в медитациях и помощи беднякам. Известно (из сочинения древнеримского автора Филострата), что главным событием жизни Аполлония было его путешествие на восток, в Индию, где он провёл несколько лет в обществе индийских браминов, или (как теперь считают) великих Старцев Шамбалы, которые передали ему тайные знания, сделавшие его магом и провидцем и прославившие на всю Римскую империю. Самое странное в этой истории – это то, что Аполлоний Тианский и Иисус Христос жили в одно время, но их пути никогда не пересекались (что, впрочем, неудивительно, если учесть, что первый был знаменитым магом и философом греческой школы, а второй – никому не известным проповедником).

И вот, однажды, за таким, вот, серьёзным разговором, сопровождаемым обильным возлиянием, я осмелился перейти на «петтинг», который закончился бурной оргией в постели. Писать об этом не хочется, да и не надо! Потому что, во-первых, не знаю, что это было: любовь ли, страсть, или просто похоть, разжигаемая зноем африканского солнца. А может, все, вместе взятое, плюс моё жалкое тщеславие и желание «доказать всем», что и я – «мачо» и что не кому-нибудь, а мне удалось «уломать» такую «завидную» бабу. Я даже, где-то, по большому счету, гордился этим! Когда я думаю о наших любовных утехах, на ум приходит один образ: самка богомола отгрызает самцу голову во время их спаривания… Вот и я, овладев С., не заметил, как сам лишился самого главного: воли и способности рассуждать трезво. Могу сказать только, что мне было хорошо с ней, хорошо, как никогда в жизни, хорошо в её объятьях, и просто, в её обществе. Особенно в тех искусственных условиях относительного достатка, интересной работы и… лёгкости общения, в которых мы жили в Нигерии. Не надо было ни о чём думать, ничего никому доказывать, не преодолевать никаких трудностей. Все само плыло в руки, и в этом был главный «кайф».

…Да, это была бездна, чёрная дыра. Это было, как затяжной прыжок с парашютом, как погружение в воды пучины. Я, как утопающий, выныривал, чтобы хлебнуть воздуха, и снова погружался в сладострастный мрак. В памяти всплывают какие-то черно-белые кадры. Вот я иду домой, к себе в барак, после напряжённого рабочего дня, потный, прокуренный, но счастливый! Я знаю, что наступит вечер, и я отправлюсь к ней, и мы запнёмся на всю ночь, а утром, до всеобщего подъёма, я, крадучись (хотя всё равно все знают!), вернусь к себе и, наспех приведя себя в порядок, начну новый рабочий день.

И вот что самое удивительное: я совершенно не уставал! Это было больше, чем счастье. Я впервые в жизни, может быть, испытал ощущение покоя и полного довольства собой и «моей» женщиной. Со С. я был, как ребёнок в люльке: сытый, ухоженный, любимый и любящий, а главное, совершенно довольный своим существованием. Никаких тебе забот, тревожных мыслей, страхов и тягостной неопределённости.