Такса миссис Хадсон - страница 6

И улыбнулся:

– Так и есть! А что ты скажешь по этому поводу, Альма? – показал он мне осколок.

Я ничего сказать не могла, ибо ничего еще не поняла, но на всякий случай одобрительно гавкнула – чтобы поддержать Шерлока.

– Смотрите, – показал Холмс директору музея, – края стекла не острые, как при ударе молотком, а ровные, гладкие. Наш воришка, похоже, использовал алмаз – им без труда режется любое стекло, даже самое прочное. Особая сила тут не требуется, нужны лишь время, внимательность и аккуратность. Сначала воришка вырезал круг по центру витрины, достал украшения, а затем, чтобы замести следы, распилил стекло еще в нескольких местах – словно бы по нему колотили с большой силой. Он сделал все очень тихо, поэтому ваши охранники ничего и не услышали. Да и двери в зал были плотно закрыты… А то, что ваша электрическая сигнализация не сработала, вполне понятно: витрина же не вскрывалась, электрическая цепь не размыкалась. Да, очень хитрое преступление и, заметьте, ловко и умело выполненное!

– Но зачем вору понадобилось резать стекло, после того как все украшения были вынуты? – удивился директор Приксвелл. – Это же лишняя работа и время!

– Затем, – подумав, ответил Холмс, – чтобы запутать следы: наши полицейские, увидев куски стекла, наверняка подумали бы, что здесь орудовал очень сильный мужчина, крупный и крепкий. Но как он проник в музей и как потом покинул зал? Двери и окна – прочно заперты, замки никто не вскрывал, они целые… Они бы ни за что не догадались, что вор – лишь ребенок, который пробрался через небольшой воздуховод. И еще долго бы ломали голову над этой загадкой, а драгоценное время было бы упущено. На это, по-видимому, и рассчитывали те, кто спланировал ограбление: всем известно, что любое преступление легче раскрыть по горячим следам, чем через некоторое время.

Я была полностью согласна с Холмсом, его доводы звучали весьма логично. Наши полицейские, прямо скажем, не самые умные люди на свете, и они бы, скорее всего, просто развели в недоумении руками: не мог же преступник взять и испариться! Или же вылететь в форточку.

– Кстати, – продолжил Холмс, – я нашел у стены отпечаток маленькой ноги, и это доказывает правильность моего предположения. Скорее всего, вор – действительно ребенок, лет восьми-девяти, не больше. Маленький, худенький, чрезвычайно ловкий. Он без труда залез в воздуховод, прополз по нему до зала, открыл решетку, спустился по шторе вниз, взрезал алмазом витринное стекло, взял украшения, запутал следы, а затем спокойно покинул музей тем же способом. Следов от обуви я не нашел, хотя на улице сейчас очень сыро и грязно, следовательно, он был босиком.

– И у него были сообщники! – уверенно заявил директор Приксвелл.

– Несомненно, – подтвердил Холмс. – Мальчишку подвезли к музею в экипаже, помогли забраться по внешней стене наверх, подождали, а затем доставили обратно вместе с добычей. И еще: мне абсолютно ясно, что это ограбление заказал человек, прекрасно разбирающийся в стоимости древних сокровищ. Именно он, надо полагать, и проинструктировал мальчишку – из каких витрин и что следует брать. Поэтому мне нужен список, чтобы понять, что было украдено, это поможет нам в расследовании…

– Попрошу в мой кабинет! – пригласил нас директор Приксвелл. – Я сам составлю этот список. Я каждое утро заходил в Египетский зал и прекрасно помню все экспонаты. И точно знаю, что лежало в этих двух разбитых витринах!