Надо сказать, что такие слова в устах милой девочки, да еще с инфантильной маской бесчувственности, звучали, мягко говоря, странно.
– Как же вы прикажете нам поиск организовывать? Да и нет у нас на это особых сил. Мы не этим в основном заняты, – а что я ещё мог сказать?
– Танильга вам может во многом помочь, – Кондор, казалось, был уверен в своей протеже, – она очень хорошо разбирается в информатике.
– Вундеркинд? – я, наверное, зря сказал такое в присутствии девочки.
– Нет, она никогда не была вундеркиндом, но была прилежна и настойчива, – Кондор не стеснялся.
– И чем вы можете помочь? – я переключился на девочку.
– Мне очень нравится ассоциативный поиск, но ваша операционная система не позволяет пользоваться стандартными пакетами. Если вы позволите, я могу написать сама поддержку поиска.
Я хотел сказать какую-то гадость и уже было открыл рот. И закрыл его. На меня смотрела девочка. Её лицо ещё хранило детскую припухлость. На меня смотрели внимательные глаза. Еще хранящие какую-то детскую доверчивость и простоту. Бездонные глаза, хранившие в себе вселенную. И хранившие в себе спокойствие вселенной. И всю её мудрость. И всю её боль. Безмолвно, ни единой ноткой, она, казалось, хотела что-то сказать мне. Или спросить. Если бы я ещё знал, что.
– Да, конечно, работайте… Только не проводите много времени у монитора. Это может повредить детским глазам.
– Да, я знаю… Это может повредить детским глазам. А я буду осторожна, – тихо проговорила Танильга.
– Пусть поработает. Ей практика в таких необычных условиях поможет, – Кондор откланялся и пообещал, что дочку позже заберет машина.
Работа на остаток дня была достаточно простая. Подготовка к финальной фазе – переезду в лагерь, где группа кандидатов должна пройти последние тренинги, тесты, рекламные интервью и прочее, была уже в стадии сборов последних мелочей. Отбрехавшись от нескольких газетных нахалов, я никак не мог сосредоточиться на бумажках, которые мне подсовывали Костников и Саля. Какой-то непонятный день…
– Я уже собираюсь, – Танильга стояла в дверях моего кабинета, всегда распахнутого. – Можно я завтра ещё приду?
– Уже… Уже уходите?
– Не надо меня на вы называть… Мне неудобно. Да, я домой. Машина должна прийти.
– Ва… Тебя проводить? У нас тут можно потеряться, – ну да, Кондор-то деньги дает, надо с его дочкой повежливее.
– Да, – вдруг обрадовалась девочка, – мне тут немного непривычно. Точнее, я не могу найти верный путь. Столько всяких комнат. Офисов. Это же офисы повсюду в здании?
Я почему-то повел её не к прозрачному лифту, деловито шнырявшему в центре «Плазы», а к дальней лестнице, построенной на случай экстренной эвакуации. Лестница была длинная и там никто не бегал.
– А ты где так компьютеры изучила? Так запросто с ними.
– Я, вообще, на истории культур специализируюсь. Информатика – это просто обязательный курс. Я очень хотела с вами познакомиться. Я столько слыхала о вас.
– Хотел бы я, чтобы мои дети в такой школе учились.
– У вас нет детей, – девочка оказалась информированной. – Мне Кондор говорил…
– По-моему, не очень корректно отца так называть – по имени.
– Ну, у нас так принято, – встретив мой удивленный взгляд, Танильга пояснила, – у нас в семье так принято говорить. И не иронизируйте, я действительно изучаю историю культур. А вы любите литературу?
– Что значит литературу? – удивился я, – литература – дело растяжимое. От Шекспира до…, ну, не будем уточнять… И то и другое называют литературой.
