Тал Жайлау. Библио-роман - страница 12

– Кто это мы?

– Мы – это тарикат. Мы это суфии.

– Разве женщины могут быть суфиями?

– В океане Божественного Единства не существует ни «я», ни «ты», ни женщины, ни мужчины, – снисходительно улыбнулась Шолпан тате. – А в истории было много женщин-суфиев. Ведь суфии проповедуют любовь и радость. А женщина и есть воплощение любви и радости. Как говорил великий мавляна20 Руми: «Женщина – луч Бога. Она – не только земной возлюбленный; она является творческой силой». Ведь женщина полна творческого могущества, которая может родить другую жизнь, силу и суть.

Для нас, женщин-суфиев, много примеров, на кого можно ориентироваться. Например, для меня образцом идеальной женщины-суфия служит легендарная Рабийа21. Ее мистический опыт, как и опыт многих других женщин, показал, что на пути познания гендерная принадлежность не имеет значения. Суфием была великая Фатима, дочь императора Индии Джахана. Именно она написала знаменитую «Рисаля-Сахибиия», где описывает красочными рифмами свой суфийский опыт. Среди женщин-суфиев было много поэтов. Например, Хаяти Кермани, автор великолепных поэм, жившая в Средневековье в Дамаске. Женщины-суфии были ученые, тяготели к знаниям. Кстати, одна из ранних книг в Исламе называется «Первые женщины-суфии» в XI веке. В этой книге рассказывается о восьмидесяти женщинах-суфиях, живших в центральных исламских землях с VIII по XI века. И это были великие люди, своими знаниями, мудростью и благочестием являющиеся примером для подражания. Так что женщины еще как были суфиями.

В этот момент в коридоре образовалась столпотворение. Стало тесно, и весь коридор заполнился людьми.

– В это время начинается пик, – успела шепнуть Шолпан тате, и тут же людской поток, подхватив их, вынес из здания. Алма с удовольствием вдохнула свежий воздух, щурясь яркому южному солнцу. Как мало было солнца там, внутри, так много его здесь, снаружи. А может быть истинная любовь – это любовь ко всему живому, действующему, настоящему? Ведь сколько времени она посвятила служению вечным мудростям в полутемном зале своей библиотеки, не замечая, как прекрасно бывает на улице солнце. А солнце ведь мудрее всех книг, и иногда нужно просто быть рядом, чтобы понять непонятное.

Алма обернулась и еще раз оглядела величественное здание мавзолея, обрамленное строительными лесами, наполненное кучей суетящихся торговцев, туристов и бесстрастных охранников. И вздохнула. Слишком много суеты и земного быта вокруг святыни, которую она представляла малолюдной и созерцательной.

– А может это и к лучшему, – задумчиво произнесла Шолпан тате, проследив за ее взглядом. – Больше людей узнает о великом аскете, ушедшем в подземелье в 63 года. А значит, часть из них встанет на путь Истины.

– Он так и не вышел из подземелья?

– Нет. Он решил, что не имеет права жить на белом свете дольше, чем сам пророк. И никто не знает, сколько он провел в подземелье в аскезе, погруженный в молитвы. Великий стоик, отшельник, учитель и святой Хожа Ахмет Яссауи22.

Шолпан тате смахнула накатившую слезу и удрученно вздохнула:

– Не каждому дано пройти путь Учителя. Ведь его путь был суров. Он говорил, что не познавшие семидесяти наук и не прошедшие семидесяти духовных макамов (стоянок), стоят не больше идола. Но для совершенства нет предела. И мы не должны сворачивать со своего пути.

Из мавзолея вышла группа паломниц, с которыми изначально была Шолпан тате и, увидев ее, призывно замахала.