И Уля, завороженная его настойчивым шепотом, вдохнула сырой воздух сквера. Мимо шли люди. По их шагам – тяжелым, чуть слышным, шаркающим, спешащим, неровным – сложно было понять, кто именно идет мимо скамейки. Воздух пах гнилой листвой, парфюмом, мокрым асфальтом – чем угодно, но не полынью.
– Ну же, – повторил Рэм. – Все несут в себе страх. Каждый чего-то боится. Особенно смерти. Страшно тебе – страшно им.
– А чего боишься ты? – чуть слышно спросила Уля, убаюканная теплом объятий.
Рэм чуть заметно отстранился.
– Не отвлекайся. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Уля понимала. Конечно, понимала. Она чувствовала постоянный страх уже много лет. Тот покрывал ее тело тонкой пленкой и путал мысли. Ее собственный страх. И страх чужой. Но как различить его сейчас, когда глаза плотно завязаны кусачим шарфом? Полынь еще не приходила первой. Она медленно настигала Улю в миг, когда все уже свершилось. Чужие глаза встречались с ее, и гибель разворачивалась полотном, замедляя время. Здесь же не было глаз, а лишь тьма и тепло незнакомого тела.
Уля попыталась высвободиться. Рэм чуть ослабил хватку. Она нащупала конец шарфа и потянула, стараясь прервать внезапный плен слепоты, но Рэм отвел ее ладонь в сторону.
– Нет. Так ты не увидишь то, что я пытаюсь тебе показать.
– Я вообще ничего не вижу!
– Потому что ты не слушаешь. И до сих пор борешься с полынью. Но давно уже проиграла ей, – Рэм говорил отрывисто и зло. – И проиграешь снова. Только теперь верх над тобой возьмет Гус.
– Отпусти. – Уля дернулась сильнее.
– Ты боишься. Полынь наполнила тебя до краев, а ты пытаешься бороться с ней. Зачем? – Рэм не отступал, его лицо было совсем рядом с Улиным, его голос проникал в голову, прогоняя мысли и заменяя их своими.
– Я не хочу, – жалобно проговорила Уля. – Отпусти меня.
– Если я сейчас уйду, больше никто не возьмется тебе помогать, понимаешь ты это? – прошипел Рэм, впиваясь пальцами в ее запястье, и то откликнулось ослепительной болью.
Уля дернулась изо всех сил, затылок врезался в мягкое, и хватка наконец разжалась. Уля вскочила, откидывая в сторону шарф. Свет больно ударил по глазам. Рэм сидел на скамейке, потирая щеку ладонью.
– Не нужно делать вид, что ты лучше меня, – зло выкрикнула Ульяна. – Это ты служишь Гусу. Значит, ты уже проиграл, да? – Лицо Рэма стремительно бледнело. – Так почему я должна тебя слушать? Мне не нужна твоя помощь, понял? Я сама со всем разберусь. Иди принеси ему тапочки или чем ты еще занимаешься? А меня не трогай. Никогда больше!
И понеслась прочь, расталкивая прохожих, до самого дома. Когда дверь комнаты с шумом захлопнулась за спиной, Уля поняла, что плачет.
Кап. Рэм больше не станет ей помогать. Кап. До начала месяца, когда странная игра Гуса начнется по-настоящему, осталось шесть дней. Кап. А впрочем, уже пять. Кап. Как разобраться со всем этим в одиночку, осталось вопросом. И, кажется, неразрешимым.
