– Умерь свой пыл, старый лис. Мы закроем врата и не пропустим тебя.
– Тогда потеряете доступ к Камакуре.
Писк заменился на громкий шепот, а рябь увеличивалась в объемах, словно кто—то пытался прорваться в средний мир из Йоми. Глаза начали закрываться и тут же открываться, закатываясь или становясь красными. Отпрыгнув, Акуто положил правую руку на ножны, совершенно не понимая, что за демон способен ввести в безумие назойливых Они. Вечно споря друг с другом, демоны повторяли одно и то же действие: глаза судорожно дергались, когда синее пламя приближалось к ним, Акуто довольно ухмылялся, спокойно проходя через врата. Но сейчас, когда нечто жестокое и кровожадное пыталось выйти, лис не мог понять, кому так сильно необходима очерненная Камакура.
С громким воем демон разорвал завесу, вынуждая ту стать гораздо больше, заполняя собой всю поляну и небольшую часть леса. Акуто с трудом успел отпрыгнуть вбок, дабы не быть поглощенным тьмой, смрад которой выливался жидкостью из Йоми. Мощные лапы с грохотом ступили на Ашихару. Из широкой пасти стекала вязкая слюна, а острые когти пронзали землю, когда демон, упираясь лапами, пытался вытащить тело наружу. Шепот глаз пропал. Хранители боле не двигались и были закрыты, словно тот, кто только что явил свой лик – впитал их небольшую силу, не желая встретить сопротивление. Вздох облегчения разнесся по всей горе. Высокие ветви деревьев прогнулись от такого потока, земля очернилась, пропитываясь миазмами, а Акуто, взобравшись на дерево, скрылся под плотной листвой и огненным облаком, способным сокрыть его присутствие. Демон принюхивался. Яркие солнечные лучи едва коснулись его тела, как существо взревело, прижимая свою длинную шею к земле. Демон принял смертный облик, когда небесное светило полностью озарило собой средний мир. Боясь такого света, Рокурокуби возжелал спасения и, выбрав женский лик, ухмыльнулся. Лицо исказилось, демонстрируя длинные клыки. Острые ногти почти раздирали тонкую плоть, но демон, поправив длинные старые одежды, направился прямиком в сторону Камакуры, заставляя Акуто тяжело выдохнуть.
Приоткрыв окна в покоях, Итами подвязала длинные подолы верхних халатов, что всегда мешали ей справляться с утренними делами. Постепенно очищая храм, смертная не понимала, как такой могущественный лис не мог совладать со старой древесиной. Аккурат дотрагиваясь до трещин, Итами проводила по ним подушечками пальцев, словно желая залечить каждую рану, считая все храмы живым организмом. Монахи учили, что всяк живой должен защищать и оберегать природу, и тога она ответит взаимностью: одарит хорошим урожаем, поможет справиться с засухой или же взрастить полезные травы, не потратив на это множество лет и сил. Тогда, Итами молила Великую Инари о плодородии, дабы не посещать торговую площадь столь часто. Теперь она не понимала, к кому должна обращаться. Подле неё находились белые лисы, что всегда шли бок о бок с Владычицей полей, но, сбившись с пути, один из них решил найти собственный путь. Итами не могла понять, отчего услышала чужое пение и разглядела лисий след в тот день, ведь дождь всегда оберегал демонов от любопытных глаз смертных.
Открыв главные двери, Итами вдохнула приятную свежесть. Ночью шел проливной дождь, а капли всё ещё мерно спадали с крыши, попадая на волосы смертной. Она любила такую природу. Готова были бросить все дела и просто сесть, вдыхая дикие ароматы трав, что усиливались из—за влаги. Захватив деревянное ведро, Итами направилась к тэмидзуе и, с легкостью окунув руки в ледяную воду, простонала. Освященные воды обволакивали, очищали неприкаянную душу, сбившуюся с пути. Еле—еле дотронувшись до водной глади старой парчой, Итами удобно перехватила рукоять ведра и, дойдя до половиц, поставила его на земь. Встав на колени, смертная огляделась, не замечая Кицунэ. Прикрыв глаза и сжав все пальцы, кроме указательного и среднего, Итами начала шептать выученные сутры:
