Остальные девчонки тоже осмелели, приблизились к нам, а меня понесло:
– Мы летим на Нижнюю Тунгуску снимать фильм «Урюм-река». Читали такую книгу Вячеслава Шишкова?
Они не читали, я развиваю свою речь дальше:
– Вот это (представляю Алика, он постарше) – кинорежиссёр, а это (в сторону Валерки) – кинооператор. Наша маленькая группа летит пока ознакомиться с местностью, наметить натуру и разные ракурсы, а потом уже сюда прибудет большая киноэкспедиция, понастроят кинопавильонов – жизнь закипит. Приедут знаменитые артисты – Крючков, Тихонов, Быстрицкая – всех увидите. Может, и сами поучаствуете в массовке – весь Советский Союз вас увидит!
Короче, нарисовал девчонкам Нью-Васюки местного разлива, они приняли всё за чистую монету и удалились счастливые переваривать услышанное.
А мы досидели в сквере до вечера, спустили все свои финансы (благо их было немного) и пошли в аэропорт узнать насчёт завтрашнего дня. Девчонки днём были в аэропорту, растрезвонили насчёт артистов, прилетевших в Киренск, и теперь публика тайком посматривает на нас, на «знаменитостей». А знаменитости пришли в хорошем подпитии, мы-то с Аликом ещё держимся на ногах более или менее, а Валерка сразу рухнул в свободное кресло, развалился и захрапел.
Насчёт самолёта нам ничего определённого не сказали, утром будет ясно. Ну что ж, будем ждать завтрашнего утра. Ночевать к тётке не пошли – как бы стыдно, поддатые, пересидим как-нибудь в креслах. Здесь таких бедолаг застрявших немало, обычное дело по нескольку дней торчать в аэропорту – севера́!
Досидели до утра: где-то дремали, где-то выходили покурить, но, слава богу, ночь кончилась. Но утро опять не принесло никакой ясности – самолёт сидит где-то в Ербогачёне, и когда он оттуда вернётся – никто не знает. Ждите!
Пошли мы все вчетвером (и Пушкин с нами) прямо через взлётную полосу на берег Лены, посмотреть, что за великая русская река. Широка, спокойна, берега песчаные – сплошные пляжи. Мы искупались, освежились после вчерашнего – жить можно! После купания и аппетит появился, стали шарить по карманам мелочь, что осталась после вчерашнего. Осталось немного, но по тарелке супа должно хватить, пошли в аэрофлотовский буфет. Взяли по борщу, по стакану чая и хлеба побольше, чтобы посытнее. Каких-то копеек не хватило, Пушкин нам добавил, он так особняком и держится, такой уж человек.
После обеда пошли на лужайку, развалились на траве. День хороший, тёплый, ласковый, так и манит подремать на солнышке. Что мы и сделали. А сами сквозь дрёму прислушиваемся, что объявляют по радио, чтобы не пропустить свой рейс. Рейсов здесь немного, диктор пассажиров тревожит редко, а нас вообще ни разу не потревожил. Мы периодически по одному ходим к окошку справочного бюро, но ничего хорошего нам не говорят, только: «Ждите».
К вечеру опять захотелось есть, пришлось обратиться к Сане Пушкину, но у него тоже денег почти нет (по крайней мере он так говорит), выделил нам на булку хлеба. Ели мы её всё на той же лужайке, запивали водой из-под крана. Воду набрали в бутылку, они здесь везде валяются, их не принимают, а то мы не бедствовали бы, сдали бы – и были при деньгах. Так день и прошёл в ожидании, часов в шесть стало ясно, что мы сегодня опять никуда не полетим, малая авиация летает только до захода солнца, ни минутой позже. Опять мы расположились на ночь в креслах, а народу в аэропорту добавилось, всем кресел даже не хватило.
