Я на него гляжу и удивляюсь: после работы вечером все мечтают поваляться под дымокуром и отдохнуть, а он попросит у меня карту посмотреть, есть ли где поблизости речка или озеро, и уходит с ружьём, если есть хоть час светлого времени.
На днях он после переезда на новое место тоже собрался поохотиться, в четырёх километрах от нас кучка небольших озёр, должны утки быть. Я ему говорю:
– Компас хоть возьми!
А он:
– На фиг он мне, всё равно не умею пользоваться.
И ушёл. Утки на озёрах, видимо, были, потому что несколько выстрелов до нас донеслось, но потом небо потемнело, пронёсся шквал ветра, и началась гроза. Сверкали молнии, лил дождь, мы, конечно, спрятались в палатку и переживали, как там наш Славка? Когда дождь кончился, было уже совсем темно. Мы периодически кричим, чтобы Славка нас услышал и взял направление, но далеко, не слышит. Потом услышали выстрел и стали кричать все хором, чтобы погромче. Видимо, он всё-таки услышал, потому что следующий выстрел прозвучал уже поближе. Тут уж мы стали кричать почти непрерывно и через какое-то время и его крик услышали. Так он на наш голос и вышел: весь мокрый насквозь с ног до головы, рыжие кудри прядями свесились и прилипли, но вид бодрый, неунывающий. Достал из рюкзака двух уток, нам работа – щипать их, опаливать, потрошить. Костёр мы раскочегарили к его приходу хороший, он аж готов залезть в него, до того промок и замёрз. Тут же у костра стал переодеваться в сухое, сам что-то рассказывает, и вдруг в костре как жахнет взрыв! Все аж присели. Это патрон из славкиного кармана упал в костёр, когда тот переодевался, и взорвался. Мы к нему:
– Ну-ка проверь патроны, может, ещё рванёт?
Проверил, ещё два подобрал около костра, остальные в наличии, мы вздохнули свободно. Уже часов в двенадцать только легли спать, но ничего, утром, как обычно, пошли в рейс.
16 августа мы этот заход закончили, запланированную работу выполнили и 17‑го с утра двинулись на базу, в Токму. Утро выдалось солнечное, настроение у всех выше некуда – увидим людей, расслабимся, отдохнём. Перед отходом я поставил свой дырявый сапог на пень (весь заход так и проходил в дырявом сапоге с мокрыми ногами) и сфотографировал на память – хороший снимок вышел!
До Токмы 14 километров, шли сначала по профилю, потом вышли на охотничью тропу, по ней совсем хорошо идти, и к обеду мы были на месте:
– Здравствуй, славное стойбище Токма!
Это в местной газете мы вычитали такое выспренное обращение, оказывается, на этом месте испокон веков было тунгусское стойбище, сейчас стало село. Тунгусам (эвенкам) при советской власти построили рубленые дома, но они всё равно ставят во дворе конические чумы и летом живут в них.
– 11 —
Мы опять расположились на поляне аэродрома, парни стали ставить палатку, а мы с Вилем пошли в контору отчитываться о работе и закрывать наряды. Все были на месте, и Крисан, и Зуевский, и женщины-камералки обрадовались нам, ведь все переживают за полевиков, которые скитаются по глухой тайге, всякое может случиться (и случается). Да и работу мы выполнили быстро, это очень хорошо, надо до холодов постараться закрыть всю площадь. Вместе с Зуевским, нашим главным геодезистом, мы подсчитали объём выполненных работ, вышло неплохо, норму перекрыли почти в три раза, значит, и заработок будет неплохой, а это немаловажно: романтика романтикой, а деньги получить приятно. Я особенно доволен – такой классный турпоход совершил, да ещё за него деньги немалые получу. Вот работку нашёл!
