Там, откуда родом страх - страница 11

Свадьбу свою Петр помнил смутно, все происходящее тогда он воспринимал словно через плотную пелену тумана. Сидел, тихий и счастливый, рядом с нарядной и до замирания сердца красивой невестой во главе стола. Хмельные, шумливые гости то и дело кричали «горько», молодые поднимались со своих мест, его горячие губы жадно искали ее рот, но она ограничивалась целомудренным поцелуем и быстро садилась, дергая его за полу пиджака и усаживая рядом. После таких разочарований все краски гасли на какое-то время, и он начинал тяготиться своей ролью, но предстоящая ночь сулила что-то сказочное, неизведанное, и это возвращало его в мир иллюзий. Его воображение начинало рисовать такие любовные картины, что сладко обрывалось сердце и становилось холодно внизу живота. В этом состоянии сладких надежд и коротких разочарований он и ждал с нетерпением окончания застолья, сам мало ел и почти не пил, не обращая внимания на колкие замечания парней и мужиков, что водка исключит любые возможные проблемы и сделает его сильнее. Он не хотел пьяного дурмана, притупляющего даже боль, он хотел хороших, чистых ощущений.

Командовала застольем тетка Елены по матери – Наталья Авдецкая, очень похожая на свою миловидную старшую сестру, но гораздо моложе, с подтянутой фигурой и более строгой, горделивой красотой. Она зорко следила за порядком на столе, быстро отдавая распоряжения помогавшим ей бабам. Закуска и выпивка на прибранных столах не убывали. Сильно захмелевших достойных гостей она провожала домой, а тех, кто попроще, отправляла в сени, где на застланном чистым рядном сене уже спали несколько человек. Окинув в очередной раз стол критическим взглядом и убедившись, что все в порядке, она подошла к молодым.

– Ну что, родственничек, сидишь словно на собственных поминках или невеста не по душе? Да из-за таких красавиц раньше войны начинались. Троянская война, например. Не слышал?

– Да вроде что-то слышал. В приходской школе, кажется, – немного растерянно отозвался Петр. – Я вовсе не на поминках, просто мысли всякие, задумался.

– Задумался! Надо же. На собственной свадьбе о чем-то задумался. Рано тебе думать, вот останетесь одни, тогда и думай, с чего начинать, задумчивый ты мой, – она рассмеялась грубовато и откровенно. – Давай-ка, лучше выпьем, что-то ты совсем не пьешь. Не положено жениху так себя вести, ведь свадьба у нормальных людей бывает только один раз в жизни. Веселиться надо, а не думать Бог весть о чем. – Она наполнила две рюмки, одну водкой, другую наливкой. Водку протянула Петру. Тот в знак протеста поднял руку, но Наталья всучила ему рюмку. – Давай, на счастье. Свадьба это, – строго добавила она, подождала, когда Петр выпьет, положила в его пустую тарелку закуски и выпила сама. Потом вновь наполнила рюмки. На этот раз они чокнулись и выпили одновременно. – Ты давай закусывай, – напомнила Наталья и отошла от них.

После второй рюмки, в которую входило полстакана водки, в животе потеплело, потеплело и на душе. Грезы улетучились, осталась одна реальность – свадьба, гости, накрытый стол и необыкновенная легкость. Он повернулся к невесте и предложил вина. Та приняла полную рюмку с суетливой торопливостью:

– Ты и себе налей, одна я пить не могу.

Он охотно налил, и они выпили. Потом один за другим стали подниматься гости со словами поздравления и подарками, и за все надо было выпить. Хмель все сильнее овладевал Петром. Теперь на пьяные крики «горько» он брал инициативу в свои руки и целовал невесту с пьяной непосредственностью, долго и страстно. Она не сопротивлялась и, даже напротив, отвечала на них. Постепенно за столом становилось все меньше и меньше гостей. Время приближалось к полночи, и за столом остались родители, подруги да самые крепкие из гостей. Кто мог, ушел домой, те, что не смогли, спали теперь по всему дому, куда хватило сил добраться. Наконец и молодых с шутками, прибаутками и пением подруг повели в отведенную для них комнату. Когда молодых оставили одних, плотно прикрыв за собой дверь, невеста неспешно сняла свой свадебный наряд и облачилась в длинную сорочку. Петр подошел к ней на непослушных ногах, попытался обнять, но она легко толкнула его, и он завалился на кровать. Что было дальше, он не помнил. На утро мать с гордой улыбкой показывала гостям следы непорочности дочки на простыне. Для большинства гостей не было секретом, что это кровь курицы, а для Петра это было и гордостью, и жалостью, и невольно навернувшимися на глаза слезами. К его похмелью присоединились боль и горькая обида, ведь за этим провалом памяти что-то скрывалось, там остались его мечты и невыраженные нежность и благодарность. Поэтому на второй день свадьбы он наотрез отказался пить водку, собственно, никто на этот раз его и не уговаривал. Веселье в этот день уже не было таким бесшабашным, как накануне. Похмельные гости опьянели быстро, немного поплясали под гармонь, попытались, было петь, но стройной мелодии не получилось. Тогда один за другим стали вставать из-за стола. У двери Наталья каждому наливала на посошок, нимало не беспокоясь о том, что этот посошок скорее свалит с ног, чем поддержит.