***
На следующее утро я сижу за рабочим компьютером, спина к спине с Андреем – моим коллегой. Разглядываю остальных в кабинете, прижавшихся плечами и взглядами, стучавших пальцами по клавиатуре. За много лет работы на компанию я смог добиться рабочего места возле окна, из которого разглядываю широкий проспект с пыхтящими автомобилями. Иногда под окнами проходят девушки, которых я почти сразу подмечаю натренированным периферийным зрением и украдкой фотографирую на смартфон, строго соблюдая правила анонимности, не желая быть уличенным остальными в кабинете. И сейчас мимо окна двумя этажами ниже гарцует в кожаной юбке, колготках и короткой зимней курточке блондинка с телефоном возле уха, а в приоткрытые створки доносится ее возмущение: ей пришлось пешком месить снег в поисках такси, припарковавшегося неизвестно где, а говор водителя явно не местный. Я щелкаю фото без вспышки, удивленный до чего похожа она на Веронику.
Кстати, она именно Веро́ника, а не Верони́ка, просила так называть с первой нашей встречи, ей не нравилось быть Верони́кой, решив стать Веро́никой после прочтения какого-то там романа иностранного автора. Прочитала и рассказывала мне про книгу не единожды, пытаясь заставить меня прочитать, но я не поддался, незачем тратить время на книжки. Кстати, вино, которое я пил вечера, осталось именно по причине ее взявшегося внезапно, почти из ниоткуда, решения перестать употреблять алкоголь. Совсем-совсем, Максим, говорила она мне, ведь это плохо влияет на организм, и для будущих детей тоже нехорошо, а я стал ее разубеждать, надеясь, что она перестанет думать/мечтать и говорить/напоминать о детях, тем более своих/наших.
Кто-то щелкает пальцами возле моего носа и глаз, и только тогда я замечаю, что смотрю в окно невидящим взглядом уже десятую минуту точно, а возле меня начальник отдела давит ухмылку своим кашляющим хохотом, которым он раздражает все человечество. Он призывает всех обратить внимание на него, а рядом стоит Станислав в белой рубашке и черных брюках, словно только что с выпускного. И теперь он работает с нами! Станислав почтительно и наигранно благодарно улыбается, кивает каждому, даже машет рукой, тут замечает меня и его улыбка становится больше. Он показывает зубы, а потом подмигивает мне, как старому знакомому, которым я бы не хотел оказаться, но деваться некуда. Станислава усаживают за стол в дальнем углу кабинета, дальше всех от двери к начальнику, а я пытаюсь отвлечься и дрожащими руками перелистываю полученные фотографии блондинки, приближаю ее обтянутый юбкой, но, к сожалению, пиксельный зад, стройные ноги в колготках, а больше и не видно ничего интересующего меня.
Телефон выскальзывает из моих вспотевших рук. От нахлынувшей духоты я ослабляю галстук, а потом и вовсе снимаю, пряча в нагрудном кармане пиджака, может никто не заметит, подумают мода такая. Мои губы сохнут, я облизываю их, но не помогает, тогда натираю, надеясь смочить их по́том ладоней, но сухость не проходит. Я открываю окно шире, подставляя лицо ледяному ветру, глотаю залетающие мелкие снежинки, но кто-то кричит, чтобы закрыл окно, а я, подскочив, громко ругаюсь впервые за все время работы в компании и ору в ответ: «Лучше закрой свой рот, засранец!», под громкий хохот Станислава и удивленные взгляды коллег. Вокруг возникает плотная тишина, а я чувствую необъяснимое облегчение, даже руки перестают дрожать, и возвращаюсь к просмотру фотографий уже уехавшей в неизвестном направлении блондинки.
