Танцующая в Аушвице - страница 11

Получив среднее образование, Вим захотел поступить в летную школу. Но прежде ему пришлось пройти серьезную физическую и психологическую проверку, а также выдержать тест на знания в области авиации. И здесь Виму сильно помогли зажигательные рассказы крестного о самолетах и всевозможных техниках пилотирования. По результатам всех этих испытаний Вима приняли в летное училище и допустили к обучению. И теперь он пилот – сперва в “Люфтганзе” летал на “юнкерсах”, затем – на “фоккерах” в КЛМ.

Иногда Вим улетает на месяц. Нам не нравится расставаться, но преимущество такого образа жизни в том, что мы с нетерпением ждем новой встречи. А по возвращении у Вима обычно выдаются целых две свободных недели. Так в море уходит моряк, с тем лишь отличием, что, по счастью, Вим “уходит в море” не слишком надолго.

Если Вим отправляется в долгий рейс, я всегда провожаю его в аэропорт. Там мы пьем кофе и болтаем – говорим и не можем наговориться. Пока зал ожидания наполняется пассажирами, появляются коллеги Вима – и вот настает время расставания. Мы прощаемся, искренне и страстно, после чего Вим исчезает в служебном помещении. Проходит не меньше часа, прежде чем самолет поднимается в воздух. Я долго жду возле ограды, тянущейся вокруг летного поля. Наконец на поле выходит экипаж – и мы снова машем друг другу на прощанье. Потом на борт поднимаются пассажиры – и вот уже самолет выруливает к началу взлетно-посадочной полосы, рев моторов нарастает, железная птица взмывает в небо, делает круг и ложится на курс, чтобы вскоре исчезнуть из виду. Я медленно возвращаюсь на террасу аэровокзала, выкуриваю сигаретку и еду домой. Надо подождать какой-то месяц, и Вим вернется…

А когда он возвращается, следующим утром мы бесконечно долго завтракаем в постели, и Вим рассказывает мне про свои приключения. Про Египет, Пакистан и Голландскую Индию. Про то, как в Аллахабаде шасси самолета увязли в грязи на взлетной полосе. Про пассажиров, управленцев из Филипса, про бизнесменов, чиновников, дипломатов, про женщину, которая летела с детьми к своему мужу.

Однажды он что-то уж очень оживленно рассказывает мне про даму-попутчицу: ах, какой у нее шарм, ах, какая манера речи! Я смотрю на него вопросительно.

– Ну и ну, ты ревнуешь! – Вим замечает мой взгляд и смеется.

– Ничуточки, – отвечаю я.

– Я рассказал про нее, чтобы посмотреть, как ты отреагируешь!

– Я не ревную!

– А вот и да!

– А вот и нет!

И, не успев разобраться в том, кто же кого ревнует, мы, весело хохоча, деремся в кровати подушками, с пыхтением боремся, как настоящие дзюдоисты, – и завтрак с грохотом летит на пол. Разумеется, все заканчивается жаркими объятиями…

Так день летит за днем, вечера и ночи сменяют друг друга, и вот уже два года мы живем вместе, а наши чувства свежи, как в первый миг любви. Мы обещаем любить друг друга вечно и строим планы на будущее. Идет 1936 год.

То утро начинается, как любое другое. Люди на велосипедах спешат на работу, в почтовом ящике лежит газета, на полу – хлебные крошки. И безо всякого предупреждения, внезапно, разражается катастрофа. Из полета в Азию Вим не вернется. Поскольку такие полеты длятся по нескольку недель, иногда самолет делает незапланированную посадку из-за того, что ему требуется ремонт или мешает плохая погода. Отсутствие Вима в обещанный день поначалу меня не слишком тревожит. Такое случается сплошь и рядом. Но когда двумя днями позже я звоню в аэропорт, мне сообщают, что его самолет разбился под Аллахабадом. Тридцать семь погибших, среди них – Вим. Вместе с Вимом в авиакатастрофе погибает и весь мой мир.