Танцующие с тенью. Архетип тени для трансформации внутренних демонов в силу и свободу - страница 12

А то, что остается неинтегрированным, заколдовывает нас и становится ужасным и пугающим. Людей всегда завораживали вымышленные персонификации этого явления: Мефистофель, Дракула, Дарт Вейдер. Деструктивный, движимый собственным эго Хитклифф из романа «Грозовой перевал» Эмили Бронте – это теневая сторона желанного и раскованного викторианского любовника. А мистер Хайд – теневая сторона викторианского джентльмена, который по ночам становится злодеем, сам не осознавая этого. Одержимость есть следствие именно такой неспособности интегрировать обе стороны себя: Джекилл/Хайд Стивенсона, Отелло/Яго Шекспира, Одетта/Одиллия из «Лебединого озера». То, что подавляется, неизменно прорывается наружу в виде симптомов обсессивности, которые эксгумируют именно то, что мы так старались похоронить.

Задача подружиться с тенью больше похожа на борьбу Иакова с ангелом, чем на убийство Давидом Голиафа. То, что мы исключаем, убиваем, никогда нас не отпустит. То, что мы включаем, с чем работаем, не может иметь над нами никакой власти. Интеграция тени ставит нас на порог этого выбора между жизнью и смертью. Не работая со всем без исключения содержимым своего бессознательного, мы можем возвести вокруг него непроходимый барьер. И это для нас великая потеря, ибо в нем содержатся чудесные несметные сокровища, как личные, так и коллективные. Это все равно что одновременно лишиться и шкатулки с фамильными драгоценностями, и городского музея.

Именно страхом перед тенью, живущим внутри нас, объясняется человеческая склонность к предрассудкам, войнам, поиску козла отпущения и насилию. Те, кто слишком напуган даже для того, чтобы осознавать собственные абсолютистские наклонности, зачастую громче всех клеймят представителей правого крыла. Страх перед собственной тенью заставляет найти мишень в людях, которые выглядят как эта тень. Из-за этого страха мы проецируем архетип зла на других, позволяя себе отвергнуть их или даже уничтожить. Как печально-иронично, что эго Ахава из романа «Моби Дик», которое для победы должно было убить то, что причиняло ему боль, в конечном счете погибает, потому что смертельно раненный кит, уплывая, вдребезги разбивает хвостом лодку.

Мы часто маскируем свою тревогу, чтобы нам было легче с ней справиться. Проще сражаться с чудовищем, у которого есть лицо и имя. Монстры в книгах и фильмах существуют именно для того, чтобы у наших тревог и беспокойств был фокус. То же самое относится и к нашим предрассудкам: с разными «чурками» и «косоглазыми» разделаться проще, чем с человеческими существами.

Алана чрезвычайно расстраивает, что люди своими руками разоряют свою планету и мы лишаемся огромного количества тропических лесов. И он не просто жертвует средства в экозащитную организацию «Гринпис», он глубоко обеспокоен этой проблемой, и одержимость его не проходит. Для описания тревожащей его ситуации Алан использует очень сильные слова, например «изнасилование». Его негодование явно несет в себе привкус чего-то личного. Почему в данном случае можно говорить о возникновении проблемы с тенью? Природа женского рода, и люди часто говорят о ней как о матери. Алан чувствует себя жертвой: он переживает продолжительное осквернение его собственной фемининной, женской стороны от доминирующих мужчин. Такова его личная парадигма разграбления матушки-природы жадными промышленниками. Никакая умудренность не избавляет человека от чувства «удара под дых», возникающего при появлении тени. На первый взгляд речь идет о природе, и Алан действует исходя из этого, но в действительности дело в потерях и обидах, которые много лет назад грабительским образом лишили его собственной чувствительности. Он боится открыть ящик Пандоры своей психики. Ему намного проще направить всю эту энергию на по-настоящему достойное и правомерное дело. Работа, которую нужно выполнить Алану, состоит в том, чтобы научиться противостоять теневой стороне своего прошлого, а затем подойти к защите экологии более трезво, без излишней горячности.