Обшлага рукавов были вымазаны чем-то бурым. Несколько темных пятен отчетливо выделялись на мокром шелке. Я поднес рубашку к носу. Запах был слишком слабым, чтобы наверняка определить его происхождение, но мои колени вдруг затряслись.
Так выглядела только кровь.
Я отшвырнул рубашку, точно она была гадюкой. Я слишком хорошо знал своего брата и понимал, что все это – неспроста. Судорожными, торопливыми движениями я рванул краны и, направив струю из душа на рубашку, мутным взглядом смотрел в клокочущую воду.
Юлия позвонила в половине четвертого утра, когда я сладко спал в своем кабинете на старом продавленном диванчике, укрывшись бушлатом. Дежурившему со мной Семенову мягкого места не досталось, оттого он, уронив голову на сложенные руки, дрых сидя за столом. В стекло стучал дождь.
Трезвон мобильного застал меня в тот самый момент, когда разгоряченная Шэрон Стоун уже готова была стать моей. Голливудскую диву звонок расстроил, и она удалилась вместе с липкими остатками сна. Семенов не шевелился, в углу подмигивал красным глазом циклопа масляный обогреватель. Вылезать из-под теплого бушлата не хотелось, но телефон все трясся в истерике, не желая замолкать. Я выудил мобильный из чехла и взглянул на дисплей. Номер мне ни о чем не говорил, но зазвеневший в трубке голос я узнал сразу.
– Кирилл? – тревожно осведомилась Юлия. – Я, наверное, разбудила? Это Юля Быстрова. Вы меня помните?
– Доброй ночи, Юля, – без намека на любезность ответил я и малодушно соврал, устыдившись тона: – Нет, вы меня не разбудили, я на дежурстве. Что-то случилось? Или вы из профессионального интереса?
– Я не настолько бессовестна, чтобы звонить в четыре утра из профессионального интереса, – фыркнула Юля и, похоже, даже чуть повеселела. В звенящем жестью голосе появились бархатистые нотки.
– Тогда – что? – осведомился я, почувствовав, как в желудок точно ухнула тяжелая кувалда. Юля пару мгновений молчала.
– Кирилл, – нерешительно произнесла она. – Только что позвонил этот урод.
Теперь молчал я. Откинув бушлат в сторону, я толкнул Семенова. От неожиданности он едва не рухнул на пол, соскочил с места и вытаращил глаза. Я схватил ручку и бумагу.
– Что он сказал?
– Примерно то же самое. «Привет, красавица, не спится? Хочешь поиграть…» Какую-то муть в духе голливудских ужастиков. Я спросонья не разобрала, а потом испугалась и бросила трубку.
– Он перезвонил?
– Нет.
– Еще что-нибудь сказал?
– Больше ничего, – нервно ответила Юля, и по голосу я понял – она боится. – Кирилл, что мне делать?
– Ничего, – отрезал я. – Из дома не выходите. Вы уверены, что звонил тот же самый человек?
– Уверена. Вы поедете проверить?
– Куда, интересно? – фыркнул я. – По всему городу рыскать прикажете?
– Почему же? – с неожиданной агрессией выпалила Юля. – Он мне с городского позвонил.
– И вы молчали? – возмутился я.
– Ну, вот сейчас говорю. Номер дать?
– Давайте, – раздосадованно сказал я. Теперь как пить дать придется ехать. Мелькнула слабая надежда, что адрес окажется не в нашем районе, и тогда я с чистой совестью переадресую звонок соответствующему отделению, а сам просплю остаток дежурства. Взглянув на продиктованный адрес, скривился. Надежда улетучилась.
– Спасибо за звонок, Юля, мы все проверим, – вежливо сказал я и надавил на кнопку отбоя, хотя она еще что-то кричала в трубку. Семенов смотрел на меня с преданностью пса.
