Танцы на оголенных проводах - страница 18
– Кыш с моего места.
– Чего? – хмурит брови и глаза такие потерянные, словно действительно не понимает, что здесь происходит.
– У тебя со слухом проблемы?
Подрывается с места, а после раздается характерный звук упавшего стула и пространство вокруг затмевает лишь одна темная фигура. Я не успеваю отпраздновать свой триумф, как в следующую секунду этот парень снова становится очень близко. Лицом к лицу.
– И не только со слухом, но и… с личными границами, – цежу сквозь зубы я отступая.
Как в танго – грациозный шаг назад, а мне в ответку – нападающее дыхание, в котором содержится чистый концентрат угроз. Наверное, мы бы так и шагали дальше, если бы не оказались у доски, в которую я врезалась затылочной частью.
Просто смешно. Кажется, это уже было и, кажется… совсем недавно!
Как дикий зверь, загнавший свою жертву в угол, он носом втягивает запах, где-то в районе моих ключиц. Хорошо бы за такое отвесить звонкую пощечину, но я отчего-то даже дышать забываю.
– Влад, – сквозь тишину, внезапно воцарившуюся в классе, пробивается дрожащий голос Кристины.
Но Влад никак не реагирует на ее зов, а только ловит мой взгляд, и в его глазах полыхают искры, как при сварке: огромные такие, оранжевые неоновые лучи. А говорят, на них смотреть нельзя, иначе ослепнешь. Наверное, со мной уже случилась потеря зрения и души, по-другому я просто не могу объяснить того, как невероятно сложно оборвать зрительный контакт с этим человеком.
– Белка, спасибо, что пригрела местечко, пока меня не было, но долг это не отменяет.
Парень возвращается обратно. А потом звенит звонок. Я словно гвоздями приколоченная так и зависаю у доски, когда в класс входит Галина Германовна.
– Медведева, похвально! Урок только начался, а вы так самоотверженно рветесь отвечать.
– Отвечать? – слова эхом слетают с моих губ.
Преподаватель ставит сумку на стул, а после снова перебрасывает свое внимание на меня.
– Ну да, отвечать! Что вы подготовили из творчества Некрасова?
– Некрасова?
– Ну да, Таисия! Некрасова, Некрасова…
– Таисия Некрасова, – следом передразнил учительницу кто-то с передних парт.
– Исаев! – она повысила голос и светловолосый паренек, вроде бы его зовут Паша или что-то близкое к этому, я еще не все имена одноклассников успела запомнить, а точнее, вообще не собиралась этого делать.
Исаев сидит себе и тихо посмеивается, но больше не решается вступать в полемику.
Дверь распахивается, и впервые за это утро я выдавливаю из себя улыбку. На пороге класса, как два ангела, сошедших с небес, машут мне приветливо рукой братья Воробьевы.
– Так, Антон и Платон, вы почему опаздываете? – сокрушается Галина Германовна.
– Автобус ушел прям перед нашим носом, – отвечает Антенна, а Плат тяжело вздыхает в ответ.
– Ладно, садитесь!
И я окрыленная светлыми мыслями, а еще перебирающая взглядом класс выискиваю себе новое место.
– Тася, вы куда?
Я на миг замираю, а потом делаю два шага назад, равняясь с учительским столом.
– Вы же сами сказали: садитесь!
– Медведева, хватит комедию разыгрывать.
Набрать побольше воздуха, словно тонешь, хотя почему «словно»? Так оно и было – я тонула, и чтобы не потерять последние капли кислорода сделала последний рывок наружу:
– Я не готова.
С позором, но все же меня наконец-таки спускают со «сцены». В зал я иду с гордо поднятой головой и не менее потерянным взглядом. Меня только спасает вовремя заболевшая одноклассница и она же соседка по парте Антенны. В общем, я переезжаю на неопределённый срок к своему второму другу.