– Разве ты не продаешь своего мерина?
– Даже не думала пока о таком.
– Странно. Серега мне сказал, что твоей маме нужны деньги на лечение, что ее отправили на пенсию, что она отчаянно нуждается, а ты хочешь ей помочь.
– Помочь хочу. Но…
И тут до Лели дошло, что задумал Серега. За ее спиной он снова прокручивает свои штуки. В прошлый раз отвез Ветерка к ветеринару без ведома хозяйки, а теперь и вовсе задумал его продать.
А Катька уже неслась дальше:
– Серега сказал, что у вас с ним две лошади, а времена нынче трудные. Двух лошадей ни тебе, ни ему не потянуть.
– Да, корма нынче дорогие. И за место в конюшне плату все время поднимают. И лекарства все время дорожают. Но продавать Ветерка… Я не готова!
– Ну, дело твое. Только ты подумай, время еще есть. У покупателя дела какие-то, прямо сейчас он бы у тебя Ветерка и не взял. Он только где-то недели через две-три освободится и к нам в город приедет. Так что за это время ты можешь все спокойно обдумать и взвесить. Только от себя скажу так: лучшего предложения ты не найдешь. Платит этот товарищ очень прилично, а конь у него будет как сыр в масле кататься. Это же не прокат, не цирк, где вкалывать нужно, а простой мини-зоопарк. Дети будут туда приходить и на животных глазеть. Твой Ветерок будет целыми днями в вольере пастись, ничего не делать, что он у тебя и любит больше всего. Такое счастье ему гарантировано, а ты со своим эгоизмом мешаешься!
– Ничего я не с эгоизмом, – пробормотала вконец запутавшаяся Леля. – Ты считаешь, Ветерку и правда будет хорошо у этого человека?
– Абы кому я своих верблюдиков бы не продала! Пашку и Нанашку! Ты же их помнишь, сколько я сил вложила, чтобы их сюда из Средней Азии привезти. Я же их как детей любила. Сколько раз у меня их на мясо порывались купить, но я не продала, хотя зимой очень трудно было их прокормить!
Катька еще долго убеждала Лелю, что лучшего варианта ей с Ветерком искать не приходится. И деньги для лечения мамы будут, и лишних трат удастся избежать, и Ветерок будет пристроен в хорошие руки: станет он целыми днями прохлаждаться на свежем воздухе, есть и пить от пуза, и ничегошеньки ему за это не будет.
В целом все выглядело очень даже заманчиво, Леля сама не понимала, почему ей так не по себе от этого предложения.
О том, чтобы оставить себе только по одной лошади, они с Серегой вели разговоры уже давно.
– Мы же с тобой любители, нам и по одной лошади за глаза. Это профессионалы могут себе позволить по три лошади держать. А нам-то куда гнаться? И так все деньги в коней вбухиваем, на себя ничего не остается. Ни поехать никуда не можем, третий год без отпуска пашем, оно нам надо?
Леля в душе с мужем соглашалась, но при этом никак не могла заставить себя свыкнуться с мыслью, что Ветерка придется отдать в чужие руки. Но, похоже, такой миг все же наступил. Траты на мамино лечение требовались грандиозные, да и потом помогать маме-пенсионерке придется с зарплаты Лели. А она у нее была не резиновая. И если уж выбирать между мамой и Ветерком, то выбор был очевиден.
Конечно, можно было бы продать Батиста, но об этом Леля и думать не хотела.
Батист был умницей, Батист был трудягой, он был честолюбив, и его очень легко было поощрить обычной похвалой. Не требовались ни принуждения, ни лакомства, которые с Ветерком частенько все равно не срабатывали. Батист больше самой Лели любил, чтобы все элементы были выполнены идеально четко и чисто, и готов был работать до седьмого пота, лишь бы получить за выступление от жюри наивысшую оценку.
