Послушно
выполнила требуемое. В это время в комнату вплыла довольно тучная женщина, не
понравившаяся мне с первого взгляда. Что-то в ней вызывало жуткое отторжение и
неприязнь.
-
Бедная деточка, - притворным тоном заголосила дона. – Ничего, дона Стефавия о тебе
позаботится. Лер Симитрий, может, ей теплого молочка?
-
Дона Стефавия, юную мию следует кормить осторожно, понемногу. Начать лучше с
теплой воды и размягченного кусочка хлеба, если мия сможет проглотить, у нее
очень воспаленное горло. После каждый час кормить очень небольшими порциями.
Можно бульон, теплое молоко, травяные настои. Никакой тяжелой пищи мие пока
нельзя. Искупать ее можно, как только она немного отдохнет, пока достаточно
обтирания теплой водой. Вы все поняли? Нужные лекарства я принесу сам, как
только подготовлю все необходимое. И еще, дона Стефавия, у юной мии травма
головы. Ей нельзя самой вставать, пытаться ходить, и лучше вообще лишний раз не
двигаться. Абсолютный постельный режим. Не отходите от нее ни на шаг! Иначе лор
с нас всех голову снимет. – Это лекарь пробормотал уже себе под нос.
Симитрий
ушел, а Стефавия снова закудахтала надо мной. Причем я не верила ни единому ее
слову! Нисколько ей меня не жалко, по-моему, все, что она испытывает – это
досада, что вынуждена ухаживать за какой-то девчонкой. Прошло всего несколько
минут, как в комнату заглянула молоденькая служанка. Она принесла поднос с
хлебом и теплой водой. Воды я попила, от хлеба отказалась. Горло болело просто
нещадно, даже пить было очень больно. Хотелось спать. Еще все тело зудело от
налипшей в лесу грязи и пепла, хотелось искупаться и переодеться в чистое, но
вряд ли мне это светит в ближайшее время.
Стоило
мне только задремать, как дверь снова отворилась. Вернулся лекарь. Принес
несколько горшочков с мазями, и настойками. Дал мне выпить несколько ложек
какого-то горького лекарства, намазал чем-то горло прямо поверх толстого слоя
грязи и замотал все колючей тканью. Голову тоже чем-то смазал и наконец оставил
в покое.
Но
стоило мне только задремать, как дона Стефавия, будто издеваясь, стала меня
тормошить, чтобы я поела. Начинаю чувствовать себя как в пыточной камере.
Неужели не понятно, что мне нужен отдых? С трудом сделала несколько глотков
бульона и откинулась на подушки. Очень хочется попросить, чтобы меня оставили в
покое, но голос пропал, горло кажется опухшим и внутри, и снаружи. Я
постаралась расслабиться и закрыла глаза.
Прошло
по моим меркам совсем немного времени, как я почувствовала, что с меня без
капли осторожности стаскивают одежду. С трудом открыла глаза, думаю, у меня
поднялась температура. Дона Стефавия все никак не унималась. Она-таки раздела
меня и попробовала поставить на ноги и довести до купальной комнаты. Эти
несколько шагов я кулем висела на женщине. В купальне была настоящая парилка,
вода в чане, куда мне предстояло окунуться исходила паром. Она сошла с ума? У
меня и так температура! Эта женщина, видимо, хочет меня убить.
Я
сопротивлялась как могла, но силы были неравны. Стефавия все же засунула меня в
чан с очень горячей водой, в первый момент я аж задохнулась от нахлынувших
ощущений. Женщина принялась усердно растирать меня жесткой мочалкой.
-
Ничего, - приговаривала она, - что те лекари понимают? Вот попаришься сейчас и
будешь как новая! Через пару дней уже поднимешься, вот увидишь. Ярмарка в Гефере
через три дня, а я тут должна сидеть, что ли? – разговаривала она сама с собой.
А я чувствовала, что теряю сознание. От духоты в комнате, горячей воды и
повышенной температуры. К тому же у меня точно сотрясение мозга. Все, что
делает эта безумная женщина меня не лечит, а убивает.
