Их разговоры ни о чём выглядели естественно и безобидно до того дня, когда Ленка вдруг остановилась и прямо спросила его:
– Лень, а Лень, а я тебе нравлюсь?
От неожиданности он растерялся, покраснел и едва смог выдавить из себя односложное «да» и через силу добавить: «Ты очень симпатичная».
– Вот спасибо, – засмеялась она. – Пока не спросишь, сам сказать комплимент девушке не догадаешься. Ты мне тоже очень нравишься. – И убрав улыбку, попросила, – женись на мне, пожалуйста.
Тем же севшим голосом Лёнька спросил:
– Это шутка такая, да?
– Да какие уж тут шутки? – Серьезно ответила Ленка. – Нашу хибару наконец-то определили под снос – этой осенью начнут строить здесь новый дом. А нам с дедом обещана всего лишь однокомнатная квартира. По метражу даже больше, чем весь наш дом, и со всеми удобствами не во дворе. Да только хочется иметь отдельную от деда комнату, а то ж ведь никакой личной жизни. Поэтому мне и нужен брак, пусть и фиктивный. У тебя своя квартира есть, на нашу претендовать не станешь. Женись, а потом оформим развод, и все дела. Выручи, а я с тобой как-нибудь рассчитаюсь.
«Ерунда какая-то, – постепенно приходя в себя, трезво подумал Лёнька. – Во что она меня втягивает? Это ж афера чистой воды – брак за два месяц до сноса. Эту ж липу запросто раскусят. Чего доброго, за обман из института выпрут».
– Да ты не дрейфь, – словно прочитав его мысли, успокоила Ленка. – Никто ничего не узнает. Заведующая ЗАГСом – моя клиентка. Мы договорились: она оформит все прошлым годом, а другая моя клиентка – паспортистка – тоже обещала задним числом тебя прописать. А я им за это бесплатно красивые ногти нарисую. Тебе и ходить-то никуда не надо: дашь мне свой паспорт, а я сама все сделаю. Организуем – комар носа не подточит. Ну как, выручишь?
– Можно, я немного посоображаю? – Попросил Лёнька.
– Можно, только не долго, – разрешила Ленка, неожиданно обняла его, крепко и сочно поцеловала в губы, засмеялась, – это тебе аванс! – и ушла, как всегда, соблазнительно покачивая бёдрами.
«Казак с того дня замолчал, захмурел, борща не хлебал, саламаты не ел»… – выразил своё состояние обалдевший Лёнька, вспомнив любимую кедринскую балладу, хотя та трагическая история с материнским сердцем не имела ничего общего с этим «авансом». – Ну, какой из меня, нафиг, казак!»
Нет, повзрослевшая Ленка ему, действительно, даже очень нравилась, но он не знал, можно его тягу к ней назвать любовью – большим, высоким и светлым чувством, как он себе это представлял. Если не врать себе, то это скорее было каким-то темным, дурманящим мозг влечением, вызванным, как он где-то вычитал, естественным в его возрасте сперматоксикозом. К двадцати двум годам он не имел реального опыта отношений с женщиной, и в его частых стыдных снах Ленка была единственным и главным действующим лицом.
Может, потому и тянуло его к ней – вроде как в благодарность за испытанное ночами потрясение, об участии в котором она, разумеется, не подозревала. А у него и язык бы не повернулся ей в этом признаться. Даже под пистолетом.
Фиктивный брак, о котором она просила, эти ночные его переживания не превращал, конечно, в реальность, но делал его фантазии как бы законными. И на следующее утро он перехватил Ленку на привычном месте под аркой и молча передал ей паспорт. В ответ получил от нее еще более долгий и сочный «аванс», от которого он чуть было не опозорился уже наяву, отчего он резко отпрянул от прильнувшей к нему девушки.
