Поздно ночью, когда большинство арестантов крепко спали, а я проводил для Маги очередное внушение на развитие умственных способностей и оздоровление организма, Мага встрепенулся.
Он быстро сел за стол и позвал "Майора" пить чай.
"Майор" ещё кайфовал от самомнения и от своего высокого положения в иерархии зэков. Он был очень доволен тем, как круто он заехал в нашу камеру. Не чувствуя запаха зверя, "Майор" присел за стол напротив Маги и небрежно закурил.
Проявив свою истинную хищническую сущность, Мага сказал "Вот ты, "Майор", служил в армии, общался с сослуживцами, обеспечивал военных питанием. Тебе доверяли, платили зарплату, повышали в звании. А ты взял и всех кинул. По моим понятиям, ты не вор, а крыса. Ты, "Майор", украл у своих".
"Майор" поперхнулся, принялся оправдываться, криво улыбаться и доказывать, что он вор. Лицо его преобразилось, в глазах появился страх, и Мага пригласил его пересесть на кровать за ширму из простыни.
Вскоре я услышал звонкий звук пощечины. Мага тихим голосом продиктовал "Майору" список продуктов для общего стола и марки сигарет для себя лично.
Мага отвесил еще одну звонкую пощечину, протянул "Майору" телефон и скомандовал "Звони!".
На другой день "Майору" принесли передачу. Зеки зауважали "Майора" еще больше.
Целый месяц, пока "Майор" дожидался своего этапа в лагерь, он получал от Маги указания. Два раза в неделю Мага приглашал его на свою кровать за занавеску, хлестал по щекам и требовал продукты.
Получив свое, Мага становился добрым и ласковым балагуром, веселившим нас бесконечными шутками и историями из тюремной жизни.
Воскресным днем, когда по расписанию пришло время пообедать, кормушка открылась, и охранник протянул лист бумаги и ручку.
На верхней кровати приподнялся молодой арестант с огромным фингалом под глазом и разбитыми губами проговорил "Напишите там Адам".
Адам заехал в нашу камеру с полной сумкой сигарет. В первый день он выложил на стол два блока и спокойно рассказал про свое уголовное дело и про свой предыдущий срок. Держался Адам с достоинством, и сразу добился уважения.
Он почти не разговаривал. В разборках и ссорах не участвовал. Смотрел телевизор и жевал сухую лапшу из бичпакета, вместо семечек. Адам был моим земляком. Вторым земляком, потому что первым был Мага. Оба они были по национальности ингуши и жили раньше в соседних селах.
Мое детство прошло в Грозном, поэтому я выхватывал из их разговоров знакомые слова и понимал контекст. Друг друга они считали братьями по крови и проявляли завидное взаимоуважение. Мы сразу переняли у них вежливое обращение "Братское сердце", и вставляли в разговор по любому поводу.
По утрам Адам выкладывал на стол блок сигарет для всех арестантов. Мы его останавливали, благодарили, советовали придержать запасы на будущее. Мага на своем языке предупреждал о том, что придет время, и Адам пожалеет о своей расточительности.
Десять блоков сигарет разошлись за две недели и, как-то вечером, Адам попросил у Маги закурить. Мага ехидно отказал.
Его слова прозвучали так неожиданно, как гром среди ясного неба. Адам, в полной растерянности и недоумении, напомнил про Братское сердце, про кровное родство и про арестантскую солидарность. Мага со всей силы врезал Адаму кулаком в глаз.
