– Я не так жесток. Я отправлю его на Архангельские болота устраивать ночные огоньки. И, если он будет стараться, со временем повышу до рядового лешего, – сказал Арей мечтательно.
– Как хочешь, – равнодушно согласился Орл. – Только с одним условием…
– С каким?
– Тот, кто идет с нами, не может иметь слабостей!
Арей посмотрел на притулившийся в углу бочонок с медовухой.
– Хорошо. Этот допью и брошу, – пообещал он с грустью.
Орл покосился на две глиняные кружки, стоящие на деревянной крышке бочонка.
– А вторая чья?
– Это ко мне пенсионерка приходит. По хозяйству помочь, супчик сварить, – не дрогнув бровью, объяснил Арей.
Мамзелькина повадилась заглядывать к нему в гости почти каждый вечер и засиживалась допоздна. Смертность в мире резко уменьшилась, что позволило сразу двум экстрасенсам заявить об астральном прорыве человечества к бессмертию, формировании homosuperior как отдельного вида и о своих собственных скромных заслугах в этом направлении.
Правда, уже на следующий день один homosuperior умер от инсульта, а второй непонятным образом улетел на машине с моста. Аида Плаховна сожалела, что перепутала разнарядки. Она написала Лигулу заявление об уходе, однако заменить старушку было некем, и все ограничилось выговором.
Зоркие щелки глаз Орла перепрыгнули с бороды на ноздри Арея, с ноздрей на скулы и со скул на лоб. Контакта глаза в глаза они упорно избегали.
– Ты не понял, Арей! Медовуха не слабость. А если и слабость, то простительная. Слабость – привязанность к человеку с эйдосом, – вкрадчиво сказал Орл.
Арей удручился.
– К Буслаеву? Да, есть немного. Синьор-помидор долго был рядом. Способный ученик. В лучшие его месяцы из ста боев со мной он смог бы выиграть два. Жалко убивать. Со временем из него вышел бы толк, хотя человеческие тела удручающе недолговечны.
– Не к Буслаеву, Арей!
– К Улите? Она, конечно, человек, но все же ведьма и образцовая секретарша…
Орл поморщился.
– Я говорю об этой девчонке, Варваре!
– О ВАРВАРЕ? Так вот почему ты хотел, чтобы она осталась, – раздельно сказал Арей.
Маленький страж вскинул голову. Крокодилья складка на подбородке исчезла. Двойной подбородок перешел в одинарный.
– Возможно, тебя это не обрадует, но суккубы в Верхнем Тартаре уже продают ее фотографии. Ты как-то поцеловал ее в лоб. Этот момент и запечатлен. Очень патетичный снимок. Я лично зарубил суккуба, который пытался мне его продать.
– Ты ограничил мою благодарность своей болтливостью, Орл, – холодно сказал барон мрака.
– Подумай, Арей! Пока она с тобой рядом, ты посмешище! Лучший меч мрака, как бобик на привязи, пляшет под дудку девчонки! Никто из старых рубак не встанет под знамя такого предводителя!
Арей разглядывал свою левую ладонь, в задумчивости касаясь ее длинным ногтем мизинца.
– Я не пляшу ни под чью дудку!.. Проклятая мозоль! И откуда она только берется?
Пустив в ход зубы, он стал ее обгрызать. Наемник с двумя клинками брезгливо поморщился. Прежде он много слышал об Арее, а тот оказался грузен, нерешителен и смешон.
– В Тартаре считают иначе. Вспомни Стеньку Разина! Не стража даже – человека! Не швырни он за борт персидскую княжну, кто пошел бы за ним? Проснись, Арей! – крикнул Орл.
Его пламенная речь не согрела слуха мечника.
– Так что мне сделать-то с Варварой? – поинтересовался он с интонацией, неуловимой для всякого, кто плохо его знал.
– Решайся, Арей! Ее эйдос – и муравейник успокоится. Рубаки вновь начнут тебя уважать. А тело сможет служить мраку и дальше, как получилось с Улитой. Привязанность к мясу никого из наших всерьез не волнует.
