Пока откашливаюсь, переползаю в заросли камыша. Тонкие листья впиваются в ладони: мне приходится отшатнуться, чтобы не поранить лицо. Сплевываю воду и жадно вдыхаю холодный октябрьский воздух.
– Вика, ты – дикая, – говорит над ухом женский ослабленный голос.
Когда слышу надрывный кашель, меня тоже накрывает. Легкие рвет долго: до жжения в груди. Придя в себя, разворачиваю голову и вижу девушку вымокшую до нитки. Она лежит рядом со мной и вдруг говорит, приглушая голос ладонью:
– Зачем в такую холодину в воду полезла?
Я, переворачиваясь набок, тяжело встаю. В сумерках ее глаза кажутся черными. Узнаю ученицу, что садилась около меня на лекции. Молоденькая, обсыпана пестрыми веснушками, но сейчас я вижу только очертания ее фигуры и крупные детали. Что за метаморфозы? Было еще светло!
– Кто ты? Зачем я тебе? – тихо спрашиваю сквозь сомкнутые зубы. Хочется вцепиться ей в горло, чтобы сказала, зачем понадобилось меня топить, но девушка откидывается на спину и, упираясь взглядом в тяжелое небо, обнимает себя руками и неразборчиво проговаривает:
– А е..сли б я… н-не г-г-гуляла? – она переводит дух. Вздрагивает, а затем продолжает: – Утонула бы, глупая. Видно, случилось что-то у тебя серьезное, но не топиться же. Как же холодно, зараза! – вскакивает и начинает неистово себя растирать. Она прыгает, а у меня кружится голова.
– Говоришь, утонула бы? – я, прищуриваясь, приближаюсь. Придушу, если не признается. Сжимаю кулаки до боли. Смогу ли постоять за себя в таком состоянии?
– Я подходила к берегу и услышала всплеск, – мягко и спокойно рассказывает конопатая, поглядывая искоса. Сопит шумно и потирает ладонью щеки. – Чудом увидела тебя в темноте. Что, совсем прижала тоска? – она перестает на миг дрожать и бесстрашно ступает ближе. Будто не замечает мою напряженную стойку. Неожиданно девушка взмахивает рукой, я даже не успеваю отстраниться. Ледяные брызги заливают мое лицо и на несколько секунд от холода перемыкает дыхание. Чувствую невидимое прикосновение ко лбу: теплое и приятное. Не иначе, колдует девка!
– Ты-ы-ы, – скриплю зубами, – ут-т-опить меня хотела! Что т-т-ебе нужно?
Она приподнимает домиком бровь и выпячивает и без того пухлые губы.
– Во даешь! Ну, тебя! – отмахивается, резко разворачивается и уходит с пляжа. – Дикарка! – бросает через плечо. – Знала бы, что ты такая, не лезла бы в ледяную воду! Больно надо сумасшедших спасать!
Меня бросает в жуткий озноб. Я не знаю кому верить, не понимаю, что происходит. Хватаю одежду и иду на поводу интуиции. А она подсказывает мне довериться девушке. Зачем конопушке меня убивать? И правда, глупость. Что случилось, пока я плавала в озере? Меня до сих пор волнуют выпавшие минуты, будто их срезали, как увядшие на клумбе цветы Но я уже за три дня столько видела магических способностей у других, что почти не удивляюсь. Меня иное беспокоит: кто это сделал и зачем.
– Ст-той! – кричу осипшим голосом и бегу следом за незнакомкой. Кашляю с хрипом: в груди все еще ощущается распирание, а во рту настоящий пожар. – П-погод-д-ди!
Девушка отмахивается в темноте и не останавливается. Почти догоняю. Слышу наш синхронный цокот зубов.
– Да стой же! – кричу, хватая спасительницу за мокрый рукав. – Я не хотела обидеть. Извини, – пальцы соскальзывают. – Я не топилась, – тихо говорю. – Что-то не так… Я просто плыла, – о том, что заходила в воду еще засветло решаю промолчать. Еще покрутит пальцем у виска.
