Чтобы ненароком не нарушить идиллию, я потихоньку отступил обратно в темноту и побрел неторопливо, любуясь по дороге неправдоподобно огромными звездами на темном бархате ночного неба. Специфика моей трудовой деятельности время от времени позволяла мне в полной мере насладиться видом звездного неба, но то было совсем другое небо, и звезды там были совершенно другие. По сравнению с тусклыми искорками, мерцающими в ясную погоду над Вундертауном, в настоящий момент над моей головой пылали и переливались различными оттенками огромные шары праздничной иллюминации. Завороженный, я остановился у крыльца своего домика и продолжительное время любовался восхитительным видом, который назвать иначе как «ЧУДОМ» язык не поворачивался…
Как-то неожиданно на небосклоне, словно на экспонированном листе фотобумаги, который погрузили в ванночку с раствором проявителя, стало постепенно вырисовываться женское лицо. Подсознание, помимо моей воли, зацепилось взглядом за несколько звезд и, используя их в качестве опорных точек, самостоятельно начало дорисовать прочие детали. Так бывает, когда смотришь на бегущие по небу облака – каждый из нас один и тот же объект воспринимает совершенно по-разному. Для одного наблюдателя это старинный парусник, для другого – парящий над землей дракон, а для третьего – обыкновенное, ничем не примечательное бесформенное облако. Вот и сейчас, если бы кто-то стоял рядом со мной и, выпучив глаза, изо всех сил вглядывался туда же, куда и я, вряд ли он увидел бы именно то, что видели мои глаза.
Когда «фотохимический» процесс формирования изображения прошел полный цикл, я понял, что передо мной лицо Веры-Варвары. Невольно мысли заструились совершенно в ином направлении. Я вспомнил те далекие, полные безумной страсти времена, когда даже мгновение без любимой казалось серым, пустым и бездарно потраченным. Любил ли я ее? Наверное, да, точно так же, как любил потом не один десяток женщин. Однако была ли это любовь в истинном понимании значения этого чувства? В данный момент найти ответ на поставленный самому себе вопрос было для меня непосильной задачей. А если сформулировать несколько иначе: была ли среди других та единственная, ради которой можно бросить все и сломя голову помчаться на край света? Ответ лежал на поверхности: если бы была – давно помчался, крепко вцепился в нее руками и никуда не отпускал от себя. На звездном экране образ Веры потускнел, но не растаял. Вместо ее лица перед глазами, сменяя друг друга, как в слайд-шоу, начали возникать другие женские лица – все те, кого я когда-то любил, с кем в конце концов расстался по разным причинам и о ком с грустью вспоминал одинокими холостяцкими вечерами. Если быть откровенным, причина всегда была одна – моя личная свобода, а поводов для расставания всех и не упомнишь.
Наконец это завораживающее мельтешение закончилось. Красивое личико Эллины – моей последней пассии, лукаво подмигнув, начало тускнеть и терять очертания. Но, к моему величайшему изумлению, на фоне звездного неба начал постепенно формироваться, набирая цвет, увеличивая яркость и приобретая объем, совсем другой знакомый до мельчайших деталей образ. Никакого отношения к моим любовным приключениям он не имел, и было весьма странно, что именно это лицо вытеснило все остальные. Чтобы избавиться от наваждения, я тряхнул головой, закрыл глаза, но голографический портрет Патриции упорно не собирался никуда исчезать и продолжал маячить перед моим внутренним взором.
