Город остался позади. Мимо глаз Нирмалы проплыли окованные стальными полосами ворота из горного дуба, и началось поле, поросшее изумрудно-зелёной, сочной травой. Свежий ветер из-за реки налетел упругим потоком, бросил в глаза поднятую с земли пыль. Женщина зажмурилась, выругавшись, что пропал её труд – она целых полчаса после пробуждения посвятила своей прическе. А потом глубоко и с удовольствием вдохнула воздух. Ветер-хулиган принёс с собой ни с чем не сравнимые ароматы степного разнотравья.
Карета остановилась неподалёку от берега реки. Фахтар поднялся с сиденья, кряхтя потянулся, и вышел через расположенную в задней стенке дверь. Нирмала, подумав, что ещё успеет насидеться, последовала за ним.
– Нафаджи! Где ты?! – сразу закричал наместник. – Давай сюда быстрее!
Женщина вышла из кареты, огляделась. За её спиной несла свои спокойные воды Ярана, слева шагах в пятистах выше по течению, поднимались ввысь стены города. А справа, рядом с грудой камня, которая должна была превратиться в мост, расположились ряды построившихся для смотра солдат.
Нафаджи нарочито медленно, не спеша, шёл вдоль строя к начинавшему терять терпение Фахтару. На лице наместника заходили желваки, ему так и хотелось хорошенько наорать, но он не стал делать этого при солдатах. Нафаджи они уважали и любили, особенно те, кто прошёл с ним по дорогам прошедшей войны.
И бывший темежин без зазрения пользовался этим. Издевательски улыбаясь, он остановился около какого-то солдата, лицо которого показалось знакомым. Панибратски похлопал его по плечу и продолжил неспешно шагать к стоявшему в полусотне шагов от него наместнику.
– Обязательно выпендриваться? – крайне недовольно, но тихо спросил Фахтар, когда тот приблизился.
– Войско готово выступать. Снаряжение и провизия погружены, паромы ждут, – доложил Нафаджи, проигнорировав замечание.
– Хорошо, – правитель немного отмяк. Он знал, что если Нафаджи докладывает, что всё в порядке, значит всё действительно в порядке. – Давай тогда наперво перевези меня и стражу – не хочу на этом берегу торчать.
– Как скажешь, – пожал плечами Нафаджи.
Копыта коней и колёса кареты загрохотали по тяжёлым деревянным сходням, соединявшими берег с паромом. Огромный деревянный плот покачнулся, и возникшая волна плеснула на берег, едва не промочив туфли подошедшей к кромке воды Нирмалы. Запах воды и тины на мгновение достиг её носика, она поморщилась и сделала шаг назад.
– Эй, поднимайся, хватит там ноги мочить, – окликнул её Фахтар с борта парома.
Нирмала бросила на господина мрачный взгляд и поспешила выполнить его приказ. Она не Нафаджи, с ней он церемониться не станет, отлает распоследними словами и перед советниками, и перед строем солдат.
– Нашла время лягушек рассматривать, – бурчал наместник. – Ещё успеешь, пока солдаты переправляются.
Наложница проигнорировала его слова, а тот махнул рукой. Расторопные слуги уже успели соорудить на плоту небольшой столик с закусками, и успевший проголодаться Фахтар поспешил присесть рядом. Подцепив золочёной вилкой тонко нарезанное варёное мясо, он отправил его в рот, смакуя, прожевал кусок, запив его вином из кубка.
– Есть то будешь? – удосужился он спросить Нирмалу, но та, встав около борта, лишь покачала головой.
Рабочие убрали сходни, взялись за шесты, которыми оттолкнули плот от берега. Тот час заскрипел ворот, перебиравший толстенный, соединяющий два берега канат. Паром дрогнул и медленно поплыл через реку. Под днищем захлюпала, заплескалась вода. Вновь почувствовался запах тины, но на этот раз гораздо слабее, чем около берега.
