Посидев так еще минут пять, Сергей резко убрал руки от лица и, зло взглянув на нас, закричал:
– Думаете, я сошел с ума??? Думаете, так все просто? Да вы никто, и звать вас никак!!!!! Вы ничего не понимаете!!!!
Гуляющие в саду ученики остановились, и стали с интересом наблюдать за происходящим. Кто-то смеялся, кто-то крутил пальцем у виска. Неожиданно Сергей замолчал, встал, и пошел прочь от скамейки. Мы сидели и молча переваривали произошедшее.
Прозвенел звонок, все пошли к входу в школу.
– Галя, я не могу пойти на урок.
– Я тебя понимаю, давай останемся здесь.
– Что это было? Это был не тот Сергей, с которым мы разговаривали вчера. Что с ним случилось?
– Кать, мне кажется, я вообще ничего не понимаю за последние два дня. Что он там говорил? Что мы никто??? Да что он вообще о себе возомнил? Рассказал о своих амбициях? Я могу ему ещё и не такое сказать! У меня тоже амбиций хоть отбавляй. Я же не позволяю себе такое поведение. – Галина отошла от шока, и ее самолюбие дало о себе знать.
Я молчала. Мне нечего было ей ответить, а успокаивать не хотелось, потому что я сама уже была на грани. Мне хотелось поскорее прийти домой и лечь спать, а потом проснуться и забыть все, как страшный сон.
Просидев на скамейке все время, пока шел урок, мы пошли в класс.
– Что-то наши королевны стали часто прогуливать уроки, – сказала Соня, едва мы зашли. – Совесть мучает?
– Заткнулась бы ты! Надоела со своим нытьем. И вообще, те, кто ревнуют, имеют комплекс неполноценности. А ты так вообще демонстрируешь его в открытую. Я была о тебе другого мнения, – Галина демонстративно поднесла руку ко лбу и покачала головой, как бы говоря, ай-яй-яй, Соня.
– Какая ревность? Ты о чем? – в замешательстве спросила Соня.
– Сонечка, все прекрасно обо всем знают, не надо сейчас делать такое удивленное лицо. Это просто житейский совет на будущее, не показывай ревность так открыто, ты выглядишь смешно.
– Зеленцова, ты… ты…
– Я, я это, Вебер, и я не привидение, можешь потрогать.
На Соню было жалко смотреть, она смотрела на Галину, и не могла вымолвить ни слова. На глаза накатили слезы.
– Ну-ну, не плачь, девочка, – сказала Галина с поддельной жалостью, – он этого не стоит.
Этого Соня не могла выдержать и выбежала прочь из класса. За ней выбежала ее подруга, при этом зло на нас посмотрев, но ничего не сказала. К нам тут же подсела Вика. Ее мы не считали подругой, но она была не плохой девчонкой, доброй, но уж слишком ведомой. Ей казалось, что у нее есть свое мнение, но как только рядом с ней оказывался человек, который мало по-мальски умел связать два слова в умные предложения, и умевший выразить свою точку зрения, она тут же соглашалась с этим мнением. Поэтому все считали Вику мягкотелым человеком, и нередко этим пользовались.
– Молодец, Галя, так ее, она всех уже достала, строит из себя непонятно кого.
– И больше всех она достала меня.
– А про какую ревность ты говорила?
– Это ее секрет, и я не хочу об этом говорить. Вика, ты дашь нам записи с последнего урока?
– Конечно, а почему вас не было?
– Вик, у нас есть небольшие проблемы, но это тоже секрет, – не выдержала я, – поэтому ничего не спрашивай.
Возможно, это звучало немного грубовато, но по-другому она бы не поняла, и завалила бы нас кучей ненужных вопросов. После моих слов она села за свою парту, передала нам тетрадь и отвернулась.
Раздался звонок, все сели на свои места. Тут же в класс зашла Соня, видок, скажу я вам, у нее был ещё тот, глаза опухли от слез, лицо красное, на котором красовались остатки туши для ресниц. За ней зашла ее подруга Карина, которая выглядела немного подавленной. Даже не взглянув на нас, они сели за свою парту. Когда в класс зашла химичка, там стояла полная тишина. Она удивленно взглянула на нас.
