Премьер-министр с кряхтеньем сел, протянул трость своему тщедушному юному помощнику и не мигая уставился на нас. Прошло несколько секунд, и я уже собрался было поприветствовать его, но Макгрей меня опередил:
– Ты говорить-то будешь или просто притащил нас сюда, чтобы мы полюбовались на мошонку, которая у тебя вместо лица? Ты кто вообще такой, черт тебя дери?
Я тяжело вздохнул и потер бровь.
– Пожалуй, мне следует вас представить. Сэр, это Адольфус Макгрей. Макгрей, это Роберт Гаскойн-Сесил, третий маркиз Солсбери – и премьер-министр Великобритании.
Лорд Солсбери оскалился в подобии улыбки, не выпуская изо рта сигару.
На лице у Макгрея отразился конфуз – но лишь на секунду, после чего он шепнул мне:
– Ну правда же на мошонку похож.
– Макгрей!
– Ну похож ведь!
– Ох, замолчите уже, – рявкнул премьер-министр, и Шеф, будто услышав приказ, отвесил Макгрею подзатыльник. – Вы и так, вероятно, догадываетесь, зачем мы все здесь собрались.
Разумеется, мы догадывались.
Несмотря на то что Макгрей давно боролся за создание своего абсурдного подразделения полиции – Отдела по расследованию нераскрытых дел, предположительно необъяснимого и сверхъестественного характера, организовано оно было исключительно в качестве сподручной дымовой завесы ради того, чтобы премьер-министр мог расследовать одно весьма щекотливое дело в Шотландии, не привлекая внимания широкой общественности. Утверждалось, что лорд Солсбери не распускал наше подразделение (в коем состояли лишь Макгрей да я, застрявший в Эдинбурге) на тот «особый» случай, если ему снова понадобится подобное прикрытие. Но мы с Девятипалым знали правду – что этот человек с самого начала замыслил решить вполне конкретную проблему.
Макгрей, явно подумав о том же, усмехнулся:
– Что, опять ведьмы жизни не дают?
– И не только они, – сказал премьер-министр, сплюнув окурок, который тут же потух в сырой соломе. Он разжег еще одну сигару, сделал пару затяжек, а затем нанес нам решающий удар: – Ее величество королева жаждет уничтожить вас. Обоих.
Мне и прежде доводилось получать скандальные, ужасные, трагические и немыслимые известия. Однако это задело нерв, о существовании которого я даже не подозревал. Я услышал эти слова, я понял их значение, но у меня все равно осталось ощущение, что их произнесли на каком-то чужом языке. Так же обстояло дело и с Девятипалым, и некоторое время мы с ним сидели с ошарашенным видом и отвисшими челюстями.
Когда мы снова обрели дар речи, слова «Вот дерьмо!» и «Вы, должно быть, шутите!» одновременно вылетели из наших ртов.
Макгрей откинулся, спрятав лицо в ладонях, а у меня в груди начал расползаться могильный холод.
– Ланкаширское дело… – пробормотал я. – Королева явно…
– Ее Величество, – перебил меня лорд Солсбери, – хочет… пообщаться с покойным принцем-консортом и двумя своими умершими детьми. Она утверждает, что занимается этим каждый рождественский сочельник с тех самых пор, как преставился ее муж. Она прибегала к помощи ведьм, и вы, как выяснилось, убили именно тех двух, которым она доверяла больше всего.
Я кивнул в сторону Макгрея:
– Это он. Он их убил. За считаные минуты с обеими расправился.
Девятипалый замахнулся на меня, и я едва увернулся.
– Чего-о? Да если бы не я, ты бы сдох там, неблагодарный нюня!
– Спорить, как престарелая супружеская пара, будете потом, – загремел лорд Солсбери, отчего притихли даже лошади. – Сначала расскажите мне, что именно случилось в Ланкашире. – Он вытянул руку, и напуганный помощник передал ему толстую папку. – Моим людям удалось установить основные факты, но я хочу знать все подробности. Ничего не утаивайте.
