— Только денег у нас нет, но ты же сделаешь скидку сокурсникам, сладкая?..
Дальше девушка уже не слышала. Боль пронзила всё тело, и мир растворился в ней. Алина погрузилась в липкий ужас, наполненный рваным дыханием и потными телами.
— Хватит… Умоляю… Довольно…
— Вот психованная, — презрительно скривился студент. — Строит из себя жертву… Всем известно, что она сама на групповушку напросилась!
Второй с жалостью глянул на забившуюся в угол Алину и потянул друга к выходу:
— Отстань от неё. Идём.
Тот смачно сплюнул на пол и подхватил рюкзак со стола.
Девушку обнаружила библиотекарша и, не добившись от бормочущей студентки ничего, кроме «Пустите… Умоляю…», вызвала скорую. Спустя три дня после выписки Алина снова попала в больницу.
Здесь прошли самые ужасные недели в её жизни. В первое время врачи боролись за жизнь той, которая не хотела дышать. Алине было противно дотрагиваться до самой себя, потому что они делали с ней такое, о чём никогда не удастся забыть. Казалось, её тело стало грязным, и ничто никогда не исправит этого.
Лица преступников слились в одно. Роберт. Тот, кого она так искренне любила и кому бесконечно доверяла, внезапно превратился в монстра. Будто мстил ей за что-то. Снова и снова присоединялся к дружкам, которые мучили девушку бесконечно долгими часами.
Она хотела умереть, но по какой-то загадочной причине продолжала жить, несмотря на потерю крови и переохлаждение. Ей накладывали швы, обрабатывали, проверяли… Но Алина не ощущала ни-че-го. Будто то, что сотворили с ней подонки, пережгло внутри неё все нервные окончания.
И вспоминать это было с каждым разом мучительнее. Она снова и снова подходила к дому, из которого к ней навстречу босиком по снегу двигался полураздетый Роберт. И девушке бы заподозрить неладное, но Алина была так рада видеть любимого, что не обратила внимания на его странный вид и неестественный блеск глаз. А потом убежать не смогла…
— Почему вы не попытались вырваться или позвать на помощь?
Этот вопрос девушка слышала уже раз десять только в этом отделении полиции. Отвечать на него — резать себя по живому. Но иного выбора не оставалось — Алина решилась доказать вину Роберта и его дружков.
— Днём меня сбила машина, — едва шевеля немеющим языком, лепетала она. — Я хромала, бок болел…
— Хм. — Очередной скептический взгляд следователя на фото доказательств. — Выходит, эти травмы могли быть получены до прецедента?
Горло сжимал спазм, внутри кололо льдом негодования.
Как можно спутать синяки от ушиба и чёткие иссиня-чёрные отпечатки пальцев на бёдрах и груди?! Но волна ярости быстро схлынула, оставив после себя тупую боль и пустоту в душе. Это шестое расследование или седьмое? Алина сбилась со счёта.
Её дело кочевало из кабинета в кабинет и каждый раз начиналось с самого нуля. Сперва следователь, ответственный за её случай, заболел. Другой неожиданно ушёл в отпуск. Третий… Девушка уже не помнила, какие причины ей называли, перекидывая, как мячик, друг другу.
В какой-то момент Алина поняла, что у неё не осталось ни сил, ни желания подниматься утром с постели. И даже пламя, что зажглось в ночь, когда девушка решила добиться справедливости, едва тлело в её истерзанной бюрократией и волокитой душе.
В новогодний праздник, когда за закрытой дверью палаты слышались весёлые голоса и звон стаканов, девушка смотрела в серый потолок и ненавидела весь свет. Мир, в котором богачей отпускают через сутки после ареста, а жертву обзывают самыми ужасными словами. Общество, в котором женщина сама виновата, что её изнасиловали.
