– Охо-хо – выразил общее впечатление Щедрик. – Поехали, что ли быстрее, Желтков. – Не пейзаж, а изжога.
Пока Желтков выруливал на улицу Ленина, Щедрик баловался с кнопками магнитолы. Искал подходящее радио.
– О, кажется, тепленькая пошла. – Щедрик прибавил громкости. Из динамиков пролился в салон и затопил все кругом, по самую желтковскую макушку, липучий, желейный звук. Одновременно с тяжеленным чугунным битом в нем забарахтались мужские суровые голоса, поющие о своем, о девичьем. Русский рэп. Хорошо, что Щедрик смилостивился и не врубил на полную, иначе Желтков утонул бы без остатка где-нибудь на великой русской дороге. Между Слуховицами и Большой Медведицей.
– В Ташкент свернем? – попросил Щедрик. – Беляшиков хоц-ца.
Желтков кивнул и сразу за пожарной станцией остановился у разбухшего от дождя и старости съестного вагончика на вросших в землю тракторных колесах.
– Будешь? – спросил Щедрик.
– Нет. – покачал головой Желтков.
– Чего? Опять пост?
– Два дня еще. – ответил Желтков. – В пятницу разговеемся.
– Алка у тебя, конечно, кремень.
– Я сам. – возразил Желтков.
– А я что? – ответил Щедрик. – Я ничего. Значит, не будешь беляшики? Такие они здесь солнышки. М-м-м…
Желтков промолчал, но пока Щедрик отсутствовал, громкость убавил почти до ноля.
– Едем? – спросил Желтков. Он смотрел как возили по стеклу дворники водяную чепуху. Очень уж завлекательно ел свои хрустящие, сочные беляши Щедрик. Запивал растворимым кофе из пластикового стаканчика.
– Сейчас. – Щедрик вытер салфеткой блестящие губы. Положил мятый стаканчик и разжиревшую салфетку в прозрачный пакетик.
– Сдай назад. – попросил Щедрик. – В мусорку выброшу.
В салоне остался мясной увлекательный запах. Желтков выехал на дорогу.
– Все это факингшит формальности. Я тебе говорю. – Щедрик сытно покуривал. Сбрасывал дым и пепел в едва приоткрытое окно.
– Ты о чем?
– О тебе. Обо мне. Обо всем. Смотри. Корнеев дядька же не дурак?
– И не дурак и дядька. – согласился Желтков.
– Вот. А это тогда ему зачем? – Щедрик почесал бумажную иконку на приборной доске.
– Может привычка?
– Привычка. – повторил Щедрик. – Беляшик не есть, когда хочется, тоже привычка?
– Это вера. – ответил Желтков. – Что? Не веришь?
– Кому? Автомобильной открытке? Я же говорю факингшит формальности. Как мы и Слуховицы? Чего?
– Да так. Ты же вроде молодой, Щедрик. Не твои это как бы звенящие вопросы.
– Интересуюсь. Не Топ Догом единым. Кстати, как думаешь, Рэгбист с Сульяновым засекутся?
– Хотелось бы. Я на Регбиста штукарик от Алки затихарил.
– Да ну?
– А то.
– Да ты реально зверь, братан. – рассмеялся Щедрик.
В Слуховицы въехали со стороны Медыни. Крутанули по кольцу рядом со стройной заводской церковью. Улица Емельяна Ярославского была совсем узенькой и волнистой. Желтков остановился у 3-го номера. Кирпичной автомойки. Сразу за серым Фордом Транзит. Дверь Форда открылась. Молодой, спортивного вида человек в бейсболке обошел Патриот и приветственно постучал по стеклу.
– Егор.
– Желтков. – Желтков обернулся и пожал приветливо протянутую руку. – Это Щедрик.
– Сосед. – Щедрик и Егор вместо рукопожатия стукнулись кулаками.
– Тепло тут у вас. – Егор снял бейсболку и держал ее между коленями.
– Значит, мужики. Минут через десять начнем. Сначала спецы отработают, а потом уже мы. Вроде там ничего серьезного. Ребятки фуфельные. Пару недель всего работают. Если наркоша местный обнаружится, претензий не имеем. Лады?
