Танки: 100 лет истории - страница 17

Дальнейшие испытания в январе 1916 года показали, что никакие резаки не нужны вовсе, поскольку гусеничная машина способна попросту раздавить проволочные заграждения одним своим весом[70]. Вместе с тем трудно сказать, сколько еще времени и усилий пришлось бы впустую потратить на бесполезные резаки просто из-за политического влияния Бретона, продолжавшего поддерживать этот проект, если бы не появление на авансцене событий полковника Ж. Э. Этьена. Ему удалось вернуть фирму Шнайдера на более перспективный путь и вдохнуть новую жизнь в разработку гусеничной бронетехники.

Будучи артиллерийским офицером, Этьен умел мыслить техническими категориями, помимо прочего став первопроходцем в деле применения авиации для корректировки артиллерийского огня. Когда началась война, Этьену вверили командование артиллерийским полком и с позволения военного министра разрешили использовать звено из двух аэропланов, которое он сам же и сформировал, в результате чего его полк на протяжении двух первых месяцев войны оставался единственным обладателем собственных самолетов наведения[71].

Когда загрохотали пушки великой бойни, Этьен сосредоточил внимание на вопросах повышения подвижности артиллерии и спустя всего несколько дней после начала боевых действий будто бы сказал офицерам полка, что победа достанется тому из участников конфликта, кто первым поставит 75-мм пушку на машину, способную передвигаться по любой местности. А надо заметить, что 75-мм полевая пушка (вероятно, самое удачное орудие того времени) составляла костяк французской артиллерии[72]. Сама по себе подобная дальновидность и понимание необходимости повысить подвижность тяжелого оружия делают полковнику честь, но Этьен не знал, как именно подойти к задаче, до тех пор, пока в октябре 1915 года на Сомме не посетил дислоцированную рядом британскую дивизию и не увидел, как союзники используют тракторы Холта в качестве орудийных тягачей[73]. Тут-то у него и возник замысел создания вооруженной и бронированной штурмовой машины, вследствие чего 1 декабря 1915 года полковник просил французского главнокомандующего, генерала Жоффра, о приеме для изложения своих идей.

Благодаря репутации Этьена как военного новатора его 12 декабря 1915 года вызвали в Генеральный штаб, где он довольно подробно описал свою задумку по созданию машины генералу Жанену, который как раз и ведал в армии материально-техническими вопросами. По плану полковника, предстояло построить аппарат массой 14 тонн, на гусеничном ходу, защищенный броней толщиной от 15 до 20 мм, вооруженный 37-мм пушкой и двумя пулеметами, обслуживаемый экипажем из четырех человек[74]. Он даже придумал ему наименование – cuirassé terrestre, или «наземный броненосец», то есть, по сути, тот же «сухопутный корабль» британцев, что отражает влияние современной военно-морской мысли.

Через восемь дней, получив одобрение генерала Жоффра, Этьен занялся поисками подходящего производителя. Сначала полковник обратился к Луи Рено, главе и сегодня носящей это имя машиностроительной компании, но та оказалась под завязку загружена военными заказами. Затем Этьен встретился с Брийе, хотя тот и работал над машиной под установку проволочных резаков Бретона-Прето – вместо гусеничной бронемашины, которую хотел изначально построить. Так или иначе, оказалось, что у полковника и оружейника немало общих идей, в результате Брийе согласился изучить предложение Этьена. Заручившись поддержкой потенциального производителя, Этьен 28 декабря 1915 года вновь письменно обратился к генералу Жоффру с предложением выдать компании Шнайдера заказ на 300 или даже 400 единиц такой моторной техники. Жоффр ответил положительно, порекомендовал продолжить разработку, а когда Этьен обрисовал ситуацию, 31 января 1916 года принял решение заказать 400