Все остальное пространство западнее Дона, а также в междуречье Дона и Волги, как и расположенные южнее калмыцкие степи, благодаря своей протяженности и открытости на многокилометровую глубину представляли собой идеальную местность для действий моторизованных и бронетанковых частей. Но наши собственные оборонительные силы – в особенности же части со юзников – не были моторизованными, не говоря уже о том, чтобы быть бронированными. Следовательно, в местности пригодной только для ведения подвижной обороны превосходящему и в значительной степени моторизованному и бронированному наступающему противнику противостояли малоподвижные и слабые наши соединения.
Ситуация имела еще один весьма опасный аспект, если обратить внимание на значительное удаление от баз снабжения войск.
От фронта на Дону в секторе 8-й итальянской или 3-й румынской армий до Ростова-на-Дону, единственного перевалочного пункта для снабжения всех войск в районе Сталинграда, расстояние по прямой составляло чуть более 300 километров. Но Ростов-на-Дону был также и основным связующим звеном для всей группы армий «А» (Кавказского фронта), для германской 4-й танковой и действующей совместно с ней румынской 4-й армии группы армий «Б». С другой стороны, удаление от Ростова до этих обеих армий составляло 400 километров, а до германской 1-й танковой армии на Тереке даже 600 километров. Тем самым русские держали свои руки в опасной близости от горла всех германских войск в районе Сталинграда и южнее Дона.
Что же должно было предотвратить возможность сделать это и что стояло между ними и манящей целью? Только немногие слабые армии союзников и почти полное отсутствие резервов за ними.
Вдобавок к этому следовало также принимать во внимание следующее интересное обстоятельство.
Существовало и еще одно «узкое место» для всего южного фронта германских сухопутных войск на Востоке – Днепр. Через него существовали две мостовые переправы: в Запорожье и в Днепропетровске. По ним осуществлялось почти 90 процентов снабжения для групп армий «А» и «Б». Измеряя расстояние от того же места – фронта итальянской 8-й армии, – русские находились на расстоянии около 420 километров от этих мостовых переправ; германские армии под Сталинградом отстояли от них почти на 700 километров, а на Кавказе – более чем на 900 километров. Так что, следовательно, и здесь русские располагались ближе к сердцу германского снабжения – даже вполовину ближе, – чем германские соединения на Тереке, и были отделены от них лишь слабым заслоном из союзных формирований.
Если бы противнику удалось осуществить прорыв в том или другом направлении – а это, безусловно, было бы не так уж трудно сделать, – то германские войска были бы вынуждены по крайней мере отступить со значительных завоеванных территорий, хотя бы для того, чтобы избежать собственного «удушения». Даже если бы русским не удалось в таком случае осуществить рассечение германских войск, то все равно при подобном развитии событий им удалось бы добиться значительных успехов без сколько-нибудь значительного риска.
Таким образом, русским предоставлялось три возможности:
а) осуществить окружение германских сил в районе Сталинграда;
б) нанести удар в направлении на Ростов-на-Дону с целью отсечения всех германских войск в излучине Дона под Сталинградом и южнее Дона;
в) нанести удар в направлении на нижнюю излучину Днепра с целью окружения всего германского южного фронта.
