Так и не поняв, кому принадлежал тот странный взгляд, Таня проследовала дальше, в комнату. Внезапно острые зубы прозрения вгрызлись ей в сердце. Жуткий человек на обложке сидел головой вниз, и буквы латинского заглавия были перевернуты. А это могло означать лишь одно: Аббатикова и не думала читать и схватила книгу лишь для того, чтобы отгородиться от нее, Тани.
«Зачем?» – подумала Таня, толкая дверь.
* * *
Пипа, сидя на кровати и высунув от усердия язык, была занята крайне интеллектуальным делом. Пыталась передать sms-ку через зудильник, к которому проволокой был прикручен сотовый телефон, не принимавший, разумеется, здесь, в Тибидохсе. Sms-ка пока не передавалась, но дочка дяди Германа не унывала. Она утверждала, что с ней подобным образом уже связывались два каких-то гормонально контуженных ведьмака с Лысой Горы и передавали на телефон какую-то муть.
– Только, кажется, они делали это не через проволоку, а гробовым гвоздем! – добавляла Пипа с сомнением и тотчас, утешая себя, вспоминала, что Генка Бульонов вон тоже посылает из Тибидохса sms-ки, правда, вместо гробового гвоздя использует щепку от Ноева ковчега, которую выпросил у малютки Клоппика.
«А если это Пипенция или Гробыня пытались меня сглазить? – подумала Таня. – Хотя нет, не верю. Гробыне это вроде как и не нужно, а Пипенция… не-а, у этой магия такого рода, что это был бы не штопорный сглаз, а штопорный сглаз, выполненный танковой колонной в условиях крупномасштабных боевых действий».
Почти сразу вслед за Таней в комнату ввалилась Склепова, порядком раздраженная бестолковостью Усыни, Горыни и Дубыни. Гном Полироль Политурович, свесив ноги, сидел у нее на плече и, осоловев от духоты, зевал. Похоже было, что гному надоело все на свете и более всего ему надоел он сам.
Гробыня за шкирку бесцеремонно стащила Полироля Политуровича с плеча и, небрежно швырнув в ящик письменного стола, захлопнула его внутри.
– Спокойной ночи, любимый! – проворковала она нежно.
Почти сразу из ящика донесся храп. Философски настроенный гном не терял времени даром.
Не снимая обуви, Склепова картинно рухнула на кровать и принялась жалобно стенать, называя себя старым больным человеком, у которого нет сил:
– Я несчастная, всеми покинутая женщина, которую никто не любит! У меня нету ни мужа, ни денег, ни кошечки, ни собачки! Я живу в одной комнате с двумя ослицами, которые мне надоели еще в раннем младенчестве! Пристрелите меня, чтобы я не мучилась! – молила она.
Пипа, которой стенания Гробыни мешали отсылать sms-ки, потянулась к старинному мушкету, который не так давно подарил ей ее робкий поклонник Генка Бульонов.
– Ну раз ты так просишь! – сказала она решительно.
Гробыня, желание которой оказалось столь близким к исполнению, сразу дала задний ход и заявила, что она, пожалуй, еще чуток помучается. Демонстрируя свое желание не жить, а мучиться, она взяла журнальчик «Сплетни и бредни» и принялась отгадывать кроссворд.
– Расставание с друзьями или любимым… – поинтересовалась она через некоторое время.
– Разлука.
– Сколько букв в слове «разлука»?
– С утра было семь.
– Третья «з»?
– Угум.
– Опаньки! Готово. Кроссворд разгадан.
Склепова сделала движение рукой. Журнальчик «Сплетни и бредни» вспыхнул и обратился в пепел.
– Вот именно – разлука. Именно это ждет нас всех через месяц-другой. Конечно, кое-кто останется в магспирантуре, но остальные – фьють! – назидательно сказала Гробыня.
