Чувство голода быстро перерастало в страх, отчаяние, тревогу, что постепенно пробуждало в котёнке пока ещё дремлющий инстинкт самосохранения. Не обнаружив нигде так запомнившихся ему пластиковых тарелочек и блюдечек, он затосковал и снова, уже который раз, взялся мяукать. В туманном воображении представлялась маленькая хозяйка, и он изо всех сил призывал её на помощь. Среди шумного, гулкого города это был хрупкий, робкий и страстный призыв бессильного существа, попавшего в непоправимую беду. Это сигнал бедствия. Мяуканье сильно походило на плач ребёнка, подброшенного матерью-кукушкой к порогу детского приюта. Такой плач невозможно слушать спокойно, без душевного содрогания, без желания немедленно прийти на помощь.
Котёнок опять притопал к старой липе, шумевшей на ветру своими густыми ветвями. Крохотная малявочка, прижавшись к толстой, растрескавшейся коре дерева, всё сильнее и сильнее звала на помощь. Неизвестно к кому обратив свою кругленькую мордашечку, она мяукала до болезненной, истошной хрипоты. Котёнок уже из последних сил напрягал свой голос, но всё продолжал взывать о помощи. Он мяукал жалобно, просительно, надрывно и требовательно напрягаясь до самых невозможных пределов. Он как будто хотел сказать самые простые слова: «Ну, где же вы? Что же вы не идёте ко мне?». Казалось, эти слова вот-вот слетят сейчас с его язычка, напоминающего розовенький лепесток. У диких кошек такого не бывает. От голода и безысходности они никогда не плачут. Во всём четвероногом сообществе идёт неустанная борьба за выживание, постоянная, неутихающая схватка за жизнь. Малявочка пока не научилась этой борьбе.
От длительного и непосильного напряжения своего неокрепшего маленького горлышка котёнок вконец выбился из сил, голосок становился всё слабее, тоньше, и, в конце концов, он замолк, так и не дождавшись ни от кого помощи. Но природа беспросыпа и жестоко заставляла работать его неразвитый младенческий мозг. Природа не дремлет, не отдыхает. В экстремальных условиях не только мозг человека, но и любого животного, лихорадочно трудится над тем, как лучше, быстрее, с наименьшими потерями выйти из трудного положения, как спасти свою шкуру и выйти победителем над всеми мыслимыми и немыслимыми врагами. И в этих целях, в целях самосохранения, с молниеносной быстротой, непреднамеренно, инстинктивно обрабатывается и обобщается вся та информация, которая поступает в мозговые извилины из окружающей среды, дённо и нощно довлеющей над любым живым существом в данный момент времени, информация также поступает беспрерывно из прошлого жизненного опыта, уже пережитого и закрепившегося в повседневном поведении в форме разнообразных привычек, потребностей, склонностей. Мозг малявки тоже работал с лихорадочной скоростью. Но котёнок ещё ничего не знал и не понимал. Разумеется, он не мог вобрать всю информацию о новой среде обитания, поэтому ему не из чего выбирать тот самый шанс на спасение, который в самую критическую минуту появляется у человека и зверя. У нашего котёнка почти нет никакого жизненного опыта. Жил он не в естественных, а в домашних, тепличных условиях. За ним ухаживали, кормили, поили. Он знал людей, ежедневно ощущал тепло их рук, тела, каждый день слышал их голоса, среди которых и грубые и нежные, и он научился понимать, что означают слова «кис- кис», «брысь!», « пошёл вон!» Он знал, при каких словах можно ластиться к человеку, при каких – опрометью удирать от него.
