– Мужики будут ворчать.
– Я знаю, – они проскользнула, будто прячась, села на диване у него в ногах.
Сережка отложил журнал, вопросительно на нее посмотрел.
– У меня правда дома сейчас все тихо. Не было повода приходить.
– Хорошо, – он медленно кивнул, снова поднял свое чтиво.
– Ты так и будешь молчать? – возмутилась она со слезами в голосе.
Серый взглянул на нее поверх журнала:
– А что я должен сказать?
– Ничего! – фыркнула, быстро вышла из комнаты.
Сергей зажмурился.
Черт! Что происходит?! Только не ходи за ней, только не вставай!
Сосчитал до десяти, не выдержал. Подошел к своей двери, развернулся, сделал круг по комнате, снова взялся за ручку, открыл, вышел.
Она сидела на полу Лешкиной комнаты и рисовала. На ноуте действительно шел какой-то фильм, но Тая даже не поднимала на него взгляд, с остервенением водила мелком по листу.
Серый встал в дверях, опершись спиной о косяк, сложил руки на груди. Молча смотрел на нее. Тая прервалась, подняла глаза.
12. Глава 12
– Им не нравится, что мы общаемся, – как можно спокойнее проговорил Серый.
– Им никто не нравится, с кем я общаюсь! – пожаловалась она со слезами в голосе, – А ты вот так возьмешь и просто их послушаешься, да?
Бедная таракашка. Серый прикрыл глаза, вздохнул:
– Я хотел кофе выпить, будешь со мной?
Тайка расплылась в совершенно очаровательной детской улыбке:
– Я лучше чай! С молоком! Есть молоко?
– Не знаю, сейчас посмотрю, – Серый тоже улыбался. Рядом с ней улыбаться было очень легко. – Футболку сама разрисовывала?
Он обратил внимание на ее одежду – вычерченные черным маркером пары глаз: взгляды – этот кокетливый, этот расстроенный, вот тут слезинка в углу.
– Ага! – она гордо расправила ткань, чтобы лучше было видно. – Нравится?
– Нравится! – на ней все нравится.
– Хочешь, тебе раскрашу? Рубаху однотонную? – глаза азартно загорелись.
– Не мой стиль, – засмеялся Серый в ответ. – Но могу пару светлых тебе отдать. В качестве холста.
– Давай, – протянула Тая, хитро прищурившись.
Серый вскинул брови в шутливом удивлении.
– Пошли посмотрим, – открыл шкаф. – Вот эту можешь взять, – достал кремовую рубашку. – Пойдет? – она была с шелковым отливом. Серому казалось, что рисовать лучше на простых.
– Пойдет! Тут классно ляжет глубина, – ее глаза блестели, пальцы блуждали по ткани, будто обводя еще не существующий рисунок.
– Еще эту… – Серый вытащил из шкафа светлую серо-голубую рубашку. Очень светлую. Покупал ее под какой-то пиджак, надел два раза в прошлом году и больше не хотел.
– Ага, – Тая сняла рубашку с вешалки, прижала к себе, а взгляд ее алчно блуждал по шкафу.
Сережка не любил костюмов, поэтому рубашки чаще брал с рисунком – мелкий крап или полоска. Пара была в турецкий огурчик и с цветочным орнаментом. Рубах у него было до черта, про многие он даже уже и забыл.
– Ух ты! – Тайка просияла, руки потянулись к вешалке с переливающейся розовой тканью на ней. Эту рубашку Серый помнил. Купил недавно. Итальянская. Приглушенный розовый с перламутровым отливом. – А эту можно?
Серый вскинул брови, помедлил секунду, сразу выдав свои сомнения. Таракашка моментально повесила вешалку назад.
– Хотя нет, – отдернула руку от шкафа. – Ты смуглый, тебе такой оттенок идет больше, чем мне.
– Забирай, – улыбнулся Серый. Не мог уже не отдать. – Разрисуешь ее цветами.
– Клево! – она не стала ломаться и отказываться. – Ее расписывать не буду, – она приложила к себе розовую ткань, провела рукой по груди, по животу, разглаживая. – Она прекрасна сама по себе!
