– Дозволь сыграть для тебя, прекрасная Иоланда, – произнес Таргитай, улыбаясь, словно не заметив насмешки. Князя тоже как будто не замечает, взгляд устремлен на княжну, на красивое нежное лицо и такие притягательные, чувственные губы.
Родеон хотел было возразить, но не успел. Таргитай поднес дудочку ко рту, и полилась настолько дивная и завораживающая мелодия, что он замер в кресле.
Тарх заиграл песню, что сочинил совсем недавно. О дорогом сердцу родиче герое Громобое, которого был вынужден убить, чтобы не натворил бед. О злобном Перуне, который только и мечтает утопить в крови весь белый свет. Но среди этого мрака, криков боли и моря крови всегда находятся светлые герои – мужчины сражаются со злом на поле брани, женщины терпеливо ждут дома, храня верность, а ежели и остаются вдовами, то поднимают детей на ноги, воспитывают таких же чистых душой смельчаков, которые не отступят перед Злом, защитят стариков и не бросят в беде слабых. О прекрасной Сивке-Бурке, что домчала его до вирия. Там припеваючи живут боги, не ведая горестей и печалей простых людей, но не знающие и настоящей жизни, любви и светлой радости, знакомой лишь людям, чей век короток, как летние ночи.
Нестор воочию узрел все, о чем пел Таргитай. Услышал звон клинков на поле брани, почувствовал горечь вдовы, схоронившей павшего в бою мужа, взлетел вместе с Таргитаем в горние выси. Его волной захлестнула ненависть к Перуну, что веками натравливает народы и племена друг на друга ради жертв от дружин, а также пролитой крови, запах которой сводит его с ума и является самой дорогой жертвой из всех.
Он заметил изумленные лица Родеона и княжны. На глазах девушки выступили слезы, она побледнела. Но вот к щекам вернулся румянец, и рот разошелся в чистой и светлой улыбке.
Таргитай отнял сопилку от губ. В светлице повисла тишина. Наконец, Иоланда молвила:
– Это…это было волшебно!… Никогда не думала, что человек…может так…играть! Твоя песня дошла до самого сердца, доблестный Таргитай. Как…как ты сумел??
Иоланда коснулась груди слева, на миг прижала кулачок. На лице отразилось потрясение. Она тихо произнесла:
– Неужели ты еще и волшебник? Ты…Тебе подвластна магия песен, которые проникают в самую душу, трогают за живое! Никогда такого не видела…
Родеон произнес хрипло, словно выдавил из себя:
– Ты – настоящий чародей, Таргитай…Я воочию зрел все это…Перуна, вирий, сражения… Клянусь богами, рука потянулась к поясу, где всегда ношу меч!
Он смотрел на невра в великом изумлении.
– У тебя какая-то волшебная дудка? – требовательно спросил он, протягивая руку. – Покажи!
Таргитай с улыбкой пожал плечами, протянул сопилку. Князь бережно принял обеими руками. Внимательно осмотрел со всех сторон, даже попробовал подуть, страшась, что вдруг сейчас все повторится, и его снова бросит в водоворот образов, запахов, а также страха, воинского задора, когда заиграет песня кровавых битвах.
– Диво-дивное! – прошептал он, глядя на дудочку восторженными глазами. – С виду обычная, как у пастухов. А сколько в ней волшебства! – Он поднял взор на Таргитая, прищурился, словно заметил нечто скрытое от взоров обычных людей. – Или не в ней, а, скорее, в тебе. Играешь так, что и боги заслушаются!
Он вернул дудку невру и посмотрел на притихшего Нестора, словно только что заметил его присутствие. Парнишка раздвинул плечи, с гордостью улыбнулся, мол, покровительство такого музыканта, почти что волшебника, еще надо заслужить. Я вот – сумел! А ты – хрена с два.
