Она улыбается. И безумие медленно вытекает наружу каплей слюны в уголке рта.
Этот мир сломан. Что-то не так. Он будто скользит. Люди, вещи. Они потеряли цвета. Все БЛЕДНОЕ. Невыразительное. Девора выпила из них силу и зачерпнула слишком много. Магия ушла навсегда. Осталась лишь оболочка. Материя обмотана вокруг пустоты.
– Спасибо.
Тасмин хватает пакет с лекарствами и бежит к выходу.
На улице светит Луна. Люди-призраки садятся в машины и уезжают с заправки куда-то во тьму. Они никого не замечают. Незнакомцы, от которых остается лишь мусор. Ветер гоняет по парковке пакеты с картошкой фри, измазанные майонезом и жиром обертки от гамбургеров, пустые стаканчики с колой.
Тасмин заходит в продуктовый магазин и исчезает среди овощей, рыбы и мяса. Она теряется в коробках с кашами на завтрак и на обед, в котлетах, пельменях, блинах и в миллиардах коробок для порошков, отбеливателей, зубных паст и шампуней. Все товары расположены по секциям, алфавиту, производителям, ценам, упаковкам, весу и объему, но Тасмин все равно блуждает около получаса прежде, чем находит все, что ей нужно. Это какая-то игра на выживание. Лабиринт изобилия, за которым прячутся грязные стены придорожного магазина.
– Ночью спиртное не продаем, – говорит мужчина на кассе.
Он не смотрит на Тасмин.
Его взгляд прикован к телевизору на стене. Ничто не может оторвать его от просмотра любимого сериала. Он улыбается происходящему на экране.
Тасмин расплачивается за покупки под диалоги из телевизора:
– Я думал земные девушки как-то по-другому выглядят.
– Извини. Я кокошник дома забыла…
Закадровый смех.
– Стало быть и сарафан с собой не взяла?
– Почему же, я всегда ношу мамины платья под низ мини-юбки.
Закадровый смех.
– Пойдем ко мне, послушаем музыку, поедим, посмотрим фильм.
– И не надейся. Я на первом свидании в рот ничего не беру.
Закадровый смех.
Тасмин бросает покупки в тележку и катит ее через парковку к машине.
Ветер трогает мусор. Шумит океан. Где-то далеко под землей идет поезд метро. Призрачный свет мертвой Луны заливает все побережье. Ни людей. Ни машин. Только шорохи, скрипы.
Тасмин заводит двигатель внедорожника. Рев ожившего автомобиля отражается от стен магазина и ресторана. Он звучит гулко. Как в склепе.
Девора что-то изменила в этом мире.
Теперь Тасмин видит следы ее присутствия.
Мать оставила после себя пустоту.
5
Незнакомка жива.
Она занимает так мало места. Исхудавшая. Белая, как снег в Затонувшем лесу. Она сбросила с себя одеяло и лежит полуголая в свете Луны из окна.
Тасмин застыла в дверях спальни с подносом в руках. Шприц с диклофенаком, склянка спирта и вата, стакан воды и таблетки. Все. И сама Тасмин едва не валится на пол.
Она отводит глаза в сторону.
Она боится.
Капля силы, которую Тасмин отдала девочке перед тем, как уехать в город за лекарством, исчезла. Незнакомка снова в бреду. Она шепчет:
– Я никогда никого не любила. Я не могу полюбить.
– Почему?
Тасмин прикрывает рот ладонью.
Зачем она это спросила?
Девочка улыбается кому-то невидимому. Она говорит:
– Я убила свою мать!
Вот теперь Тасмин должна бы упасть. Мысли шепчут. Образ иссохшей, полусгнившей Деворы лезет из глубин памяти на поверхность сознания. Голова матери. Зашитый черными нитками рот. Вечный стон. Смесь ненависти и мольбы о пощаде. Убийца. Убийца. УБИЙЦА!
В доме тихо.
Тасмин слышит стук сердца и океан.
Он шелестит по песку на побережье. Ему все равно. Терпелив. Скалы сотрутся в песок. Горы рухнут под натиском времени. Все слова канут в Лету. Он подождет.
