Татуированная любовь - страница 20

Она избегает моего взгляда. Бумажка исчезает в ее руках, я даже и не понял куда, а Елена снова берет в руки нож и продолжает резать им помидоры. Раньше и подумать не мог, что смогу пробыть на одной кухне с незнакомыми людьми более пяти минут, но благодаря бесценной помощи Елены это стало возможным.

Видеть, как она не может поднять носа от своих томатов, постепенно становясь такого же цвета, это, пожалуй, настолько же хороший подарок, как увидеть ее в бикини.

Мать занята приготовлением чего-то там и, как и положено, просит свою дочь помочь. Я остаюсь на месте и смотрю на них. Внезапно притихшая львица продолжает мучить помидоры, когда мать просит ее найти большую кастрюлю.

– Я не знаю, где они лежат, – холодно отвечает она.

– Полагаю, что там же, где и всегда.

Снова пауза. Вдруг львица резко смотрит мне в глаза.

– Ты закончил или нет? Почему ты до сих пор здесь? – бросает она мне прямо в лицо.

Тотчас же ее мать обернулась к нам, ошарашенная ее тоном. Я был занят тем, что смотрел на львицу, которая, в свою очередь, не спускала с меня глаз и, судя по всему, готова была идти до конца.

Каждый раз, как она открывает свой треклятый рот, она пытается разжечь во мне такую злобу, чтобы я взорвался.

Но я сопротивляюсь, и ничего у нее не получится, клянусь. Ну, или нужно чтобы она уж слишком далеко зашла.

В комнате воцарилось тяжелое молчание.

– Елена, следи за языком! И извинись перед Тиганом, он ничего тебе не сделал, – приказывает ей мать.

Да-да, Елена, я ничего тебе и впрямь не сделал. Извинись, чтобы я, наконец, насладился словами, вылетающими из твоего наглого рта.

Ее хрупкие плечики аж задрожали от гнева, и перехватило дыхание.

Она повернулась к своей матери.

– Нет, это исключено, – отрезает она, не поведя даже бровью.

Блин, она меня впечатлила. Так вести себя со своей матерью просто потому, что не хочешь извиниться, ничего себе! Снимаю шляпу. На ее месте я бы нож в стену бросил, прежде чем уйти.

– Ладно, это тебе решать, – говорит ей мать.

Чего? Нет, тут определенно у взрослых какие-то проблемы с авторитетом. Я в шоке поворачиваюсь к ней, но она продолжает:

– Или ты извиняешься за то, что разговаривала с Тиганом в таком тоне, или будешь наказана весь вечер, потому что, мне кажется, он вел себя с тобой весьма учтиво все это время.

Я кусаю себя за щеки, чтобы не заржать в голос. Какая прелесть! Елена зло глядит на мать и поворачивается ко мне.

– Учтиво? Да ты посмотри на него! В нем вообще нет ничего учтивого! – шипит она.

– Отлично. Ты сейчас выйдешь отсюда и будешь разговаривать с отцом, – обрывает ее мать.

Львица резко бросила все, что было у нее в руках, и в буквальном смысле слова вылетела из кухни.

Ее шаги уже доносились с лестницы, а я все еще сидел здесь.

– Она извинится. Не хочешь помочь мне закончить с готовкой? – спрашивает меня мать.

А больше ничего тебе не надо?

Я выхожу из кухни, даже не взглянув на нее. Без львицы, с ее дерзким и вызывающим поведением, мне здесь нечего делать.

Кажется, Елене не понравился мой рисунок, на котором я изобразил, как грубо имею ее прямо посреди кухни. Странно! И, думаю, что надпись в углу «научись читать» не добавила ему очарования в ее глазах.

Я тихонько засмеялся, поднимаясь на третий этаж, когда услышал, как с грохотом хлопнула дверь в ее комнату.

Я зашел в свою и пошел прямиком в ванную, чтобы отлить. Эта сучка, львица, она ведь не извинится.