Но он жаждал большего, ему не хотелось просто растрачивать себя с теплым и податливым женским телом. И он отчаянно не желал становиться типичным Уиклиффом, несмотря на свой порыв в тот вечер.
И все-таки эта хорошенькая дерзкая девушка поднялась на крышу выяснить, что за странный шум послышался ей в ночи. Даже здесь, наедине с таким отъявленным авантюристом, как он, она полна самообладания. Она или полная дурочка, или из тех женщин, в которых можно влюбиться.
Вот та минута, когда все меняется. Он – Уиклифф и бесшабашный искатель приключений, поэтому он вручил ей бутылку бренди.
– Спасибо, ваша светлость, – сказала горничная. Потом отхлебнула приличный глоток и вернула бутылку.
Ни кашля, ни одышки, ни слез. Замечательно.
– Я каждый день пью чай с миссис Баксби, – пояснила Элиза.
– Рад слышать, что некоторые вещи никогда не меняются.
– Что привело вас на крышу, позвольте узнать? – спросила она. Вопрос довольно смелый. Но с другой стороны, он только что предложил ей выпить с ним. Границы этикета уже размыты.
– Для служанки вы излишне любопытны, – ответил Уиклифф. – Точнее, нахальны. Вас действительно не касается, что я делаю или не делаю на крыше. Я могу уволить вас за такое нарушение субординации.
– Я знаю, ваша светлость. Я совершила ужасную дерзость, – тут же извинилась она, но он не мог отделаться от чувства, что это игра.
Он поймал себя на том, что ему нравится ее общество и не хочется портить этот момент. Чудесный ночной воздух, добрый бренди, хорошенькая девушка. Что еще надо мужчине?
– Тем не менее я вам отвечу, – сказал Уиклифф, – отвечу, потому что выпил и потому что вы, поработав здесь, больше нигде не найдете места, так что, наверное, придется вас оставить.
– Да, ваша светлость. – Улыбка заиграла на ее губах. – Это замечательно.
– Я пришел сюда полюбоваться звездами, они напоминают мне о времени, проведенном на море.
Элиза отвела от него глаза и взглянула в ночное небо.
– Их мало, – сказала она.
Проследив за ее взглядом, Уиклифф тоже посмотрел на луну.
– Да, но в океане можно увидеть миллион звезд. Вы когда-нибудь выезжали из Лондона, Элиза?
– Однажды. В Брайтон, – ровным тоном сказала она.
– Приятное было путешествие?
– Меня сразили великолепие павильона, морской воздух, романтичность праздника… Но вся эта затея была ошибкой.
– Признаюсь, я заинтригован, – пробормотал он, подавшись к ней. Женщины часто говорили, что он нависает, довлеет над ними. Некоторые находили это пугающим, другие – неотразимым. Элиза не отпрянула.
– Вы так и останетесь заинтригованным! – дерзко ответила горничная и торопливо добавила: – Ваша светлость.
Уиклифф широко улыбнулся и протянул ей бутылку.
– Еще?
– Пожалуй.
Когда она выпила, он забрал у нее бутылку и отхлебнул сам. Они погрузились в дружеское молчание и смотрели поверх городских крыш на редкие звезды. Здесь, на пустой крыше, Уиклифф остро ощущал ее присутствие.
Нарушив тишину, Элиза спросила, о чем он думает.
– Не имею привычки поверять свои мысли горничным, – отрезал Уиклифф, главным образом чтобы напомнить об этом себе.
– Конечно, – согласилась она. – Но вы выпили со мной.
Он не слишком придерживался герцогских манер, и теперь казалось нелепым вспоминать о церемониях и отказываться от приятной беседы с хорошенькой девушкой, которая могла пить бренди, как мужчина.
– Суть в том, что… Я знаю, мое место здесь, но я хочу быть в другом месте. – Он величаво указал на небо – широкий мир за пределами Лондона.
