Я подошла к окну, открыла его и распахнула ставни. От великолепия природы замерло сердце. Перед моим взором огромным полотном простирались луга, усыпанные разноцветными цветами. Над ними возвышались величественные горы, окрашенные в розовые и оранжевые оттенки заката. Их заснеженные вершины, окутанные легким покровом облаков, тянулись к небу и были похожи на гордых стражей. Внизу зеленели лесистые склоны, и ветер доносил до меня аромат разогретой на солнце сосновой смолы.
– Обалдеть… – протянула я. – Обалдеть…
В мозгу начали крутиться шестеренки. Если я сейчас зациклюсь на том, как оказалась здесь, ни к чему хорошему это не приведет. В первую очередь нужно подумать о своем существовании среди недружелюбных людей. Они, скорее всего, являлись родственниками девушки, тело которой заняла моя душа. Мужик назвал меня «сестрица». Онтария являлась его супругой, значит мне она невестка. Я вспомнила слова «брата», что меня прижил какой-то барон со второй женой.
– Господи… я реально думаю над этим? – растерянно прошептала я. – Бароны, замки… Бр-р-р…
Но тогда получалось, что я дочь барона. Почему же ко мне такое отношение? Тут же в голову пришло вполне логичное объяснение. Замок находится в критическом состоянии, из чего не сложно было сделать вывод: его хозяева нуждались в средствах. Сестра – это бремя, лишний рот.
В первый раз в жизни мне захотелось плакать. Зачем со мной так поступили? Почему выдернули из привычного мира? За что?
В дверь тихо постучали, и я настороженно посмотрела на нее. Кого еще принесло?
– Пенни, детка, это я, старый Гудвин! – раздался ласковый мужской голос. – Я кое-что принес.
Я отошла от окна и открыла дверь. Тот, кто находился за ней, точно не был злым человеком.
– Ах, ты ж моя красавица… – в комнату шагнул сухонький старик в потрепанной одежде. Его седые волосы были собраны в низкий хвост и перетянуты старой лентой. Выцветшие глаза излучали доброту, на губах играла ласковая улыбка. – А ну-ка посмотри, кто у меня тут? Я нашел Энн в свинарнике.
Старик выудил из-за спины какой-то серый комок и протянул его мне. Я осторожно взяла его, не представляя, что это может быть. Да это же кукла! У нее была деревянная голова с остатками краски на лице, вместо волос – грязное мочало, одежда давно потеряла вид и стала похожа на лохмотья.
– Ты, наверное, переживала? Думала, что Энн уже не вернется? – Гудвин взял меня под локоть и повел к кровати. – Присядь, я посмотрю, что у тебя с головой.
Его ласковые пальцы раздвинули волосы, где оставалась отметина от удара ключами. Кожа саднила, но это было меньшим из зол.
Странно… Хозяйка этого тела играла в куклы? Вроде бы не ребенок. И мягкий успокаивающий тон старика… Так разговаривают с душевнобольными. Возможно, настоящая Пенелопа отставала в развитии?
– Я сейчас принесу воды, чтобы смыть кровь, – сказал Гудвин, гладя меня по голове. – Иначе она засохнет, и придется отрезать пряди. Ведь леди Онтария позволяет тебе мыть голову только раз в месяц.
Что? Вот откуда этот неприятный запах… Это тело не видело воды и мыла долгое время!
Старик ушел, а я задумалась. Картинка начинала потихоньку складываться. Девочка действительно была больна, а эти изверги издевались над ней! Во мне поднялась волна протеста. Нет, если я уже попала сюда, то нужно с этим что-то делать! Никто больше не посмеет обижать меня. Отсидеться все равно не получится.
