Раздалось резкое:
– Тпр-у-у-у-у, – потом послышалась какая-то возня, стук…и мне в бок уперлась рогатина, – а ну-ка! Покажись! Пока я тебя не проткнул.
От страха аж икота прошла.
Я осторожно вынырнула из соломы, а потом, подняв руки вверх, села:
– Не ругайтесь, пожалуйста…
– Вылезай из телеги! – скомандовал он.
Вокруг нас с одной стороны плотной стеной стоял лес, а с другой – раскинулось бесконечное неухоженное поле. И куда ни глянь – ни единого признака человеческого присутствия.
– Куда же я пойду, дедушка? – жалобно спросила я.
– Чего ты там бормочешь? Не слышу.
Ах ты пень глухой!
– Куда мне идти? Тут ничего нет, – прокричала я.
– А мое-то какое дело? Проваливай!
– Ну, пожалуйста, – взмолилась я, складывая ладони домиком, – Вы же в Ристоль едете? Возьмите меня с собой! Я тихонько посижу тут, вы и не заметите.
– Хочешь ехать – плати!
– У меня нет денег.
– Тогда проваливай! – снова повторил дед и для верности еще раз ткнул рогатиной в мою сторону. – Я извозчиком за бесплатно работать не собираюсь!
Потом его взгляд упал на сдвинутое полотенце, прикрывающее одну из корзин с булочками:
– Еще и воровка!
– Нет, нет! Мне просто очень хотелось есть, но…– я поспешно откатилась на дальний край телеги, опасаясь, что сейчас он воткнет в меня свое грозное оружие. – Я все верну.
– Возвращай! – тут же потребовал старик.
– Но у меня пока нет денег. Как только заработаю…
– Воровка!
– Я могу все отработать! Вы не смотрите, что я такая бледная и неказистая. Я и убраться могу, и приготовить, и белье перестирать! И на огороде помогу, и скотину почищу. Что угодно, только до Ристоля довезите, пожалуйста.
Дед хмуро смотрел из-под кустистых бровей и в задумчивости жевал губы, будто пытался принять какое-то решение.
Видать, о моей репутации ему было не известно, поэтому в конце концов он согласился:
– Хорошо. До города я тебя довезу. За это ты избу мою в порядок приведешь. А за булки деньгами рассчитаешься. В двойном размере! Срок тебе – неделя. Иначе скажу грозной Холли, кто ее обокрал, и, поверь, она с тебя живой не слезет.
Холли – это та самая суровая тетка из пекарни.
– Я все сделаю. Обещаю!
– Смотри у меня, – дед еще раз грозно зыркнул на меня, потом положил рогатину рядом с собой на сиденье и снова взялся за поводья.
Мы поехали дальше. Наконец, мне не надо было скрываться, и я смогла сесть как удобно. Натолкала под себя соломы, привалилась спиной к бортику, расправила спину.
Ехать и смотреть по сторонам было гораздо интереснее чем отдуваться от прелой соломы и бессмысленно таращиться в небо. Я крутила головой по сторонам, наслаждаясь чистым воздухом и видами.
Поле сменилось редколесьем, редколесье – заливной поймой.
Прежде чем перекатить через деревянный мост, Калеб становился, чтобы дать своей кляче напиться. Я тоже не упустила шанса – зашла по колено в реку, хорошенько умылась, а потом, загребая воду горстями, жадно напилась.
После моста мы проехали через березовую рощу, поднялись на пригорок, и с него я увидела первую деревню. Два десятка домов стояли в окружении огородов и пышных садов, чуть в стороне паслось стадо коров.
В этой деревушке мы остановились всего на несколько минут. Телега притормозила возле большого дома, из которого тут же выскочила румяная женщина и забрала одну из корзин, передав за нее горсть монет.
После этого мы отправились дальше. Деревни стали попадаться чаще. Некоторые были прямо у дороги, другие виднелись в стороне, маяча невнятными силуэтами на горизонте.
