– Спасибо вам, – сказала Люба и покинула эту странную квартиру с ощущением, что с ней случилось что-то важное.
По дороге в гостиницу ей показалось, что город не такой уж страшный и даже красивый. Старые пятиэтажки, разбросанные по холмам, при свете полной луны имели слегка романтический вид. На улице было пусто, да и кто будет вечером в такой холод выходить из дома.
На следующий день в местном книжном магазине она нашла несколько «дефицитных» книг, например, «Незнайку» Носова и сказки братьев Гримм для дочки – в Питере этого было не купить – и обрадовалась, что может привезти что-то интересное.
Красной рыбой и икрой их с Иваном одарили коллеги, тепло распрощавшись и надеясь повидаться в Ленинграде.
Возможно, все это выдумки, но в ближайшие годы, когда она летала на самолетах и вертолетах всех видов в разные уголки Севера и Сибири, действительно, больше с ней ничего плохого не случалось. Абрам Моисеевич был старый волшебник или просто хороший гипнотизер.
Июль, 2020
Берлин
Мы снова сидели на уютной кухне Карины и думали, почему никто не зовет нас в гости. Кроме таких же матерей одиночек, как мы сами. Семейные пары общаются с другими парами и одиноких в свою компанию не принимают. То есть одинокие мужчины нарасхват – у всех есть одинокие подружки, которых хочется пристроить. Но одиноких женщин – нет, спасибо, еще начнет к моему мужу приставать.
Теперь, конечно, все изменилось: молодые люди путешествуют в нечетном составе и не делают из этого проблему. Представляю выражение лица моей двадцатипятилетней дочки, если я поделюсь с ней моей любимой поговоркой: «Нет более жалкого зрелища, чем одинокая женщина». У них это называется сексизм.
Но в те допотопные времена два тысячелетия это было вполне актуально. Мы были настолько неразвитые, что даже не знали, что такое ЛГБТ и почему им положены всякие поддержки и поощрения. Мы жили тогда в дремучем мире гетеросексуалов.
Поэтому нам было скучно. Ну сколько можно гадать на кофейной гуще!
– Слушай, Карина! – сказала я, – нужно завести хоть каких-то мужиков, а то мы совсем закиснем без мужского внимания. Да и знакомые к нам относятся, как к отработанному материалу.
Тут надо остановиться и перевести дух. К какому еще материалу, когда нам обеим до тридцати было? Вот так изменился мир. А тогда это была серьезная проблема.
– Ты права, дорогая, – со своим очаровательным легким армянским акцентом поддакнула Карина. – А где мы их возьмем? (Интернетных сайтов знакомств – и тех тогда не было. Бедные женщины!)
– Но ведь есть кто-нибудь, кто неравнодушен к таким красавицам и умницам, например, на работе? – оптимистически заметила я.
– Да за тобой Сашка из конструкторского отдела давно бегает, – вспомнила Карина, – он даже, кажется, неженатый.
– Он так плохо одевается, – поморщилась я.
– Да ты его без этих тряпок представь, – развила свои фантазии Карина. – У него кстати, фигура хорошая.
– Ну ладно, – нехотя согласилась я. – Главное, не сидеть все вечера и выходные одним. А тебе мы кого-нибудь из его приятелей подберем.
На том и порешили. Утром быстро собрались, приоделись, накрасились и поехали на нашу научно-экспериментальную базу, где мы обе тогда работали. Находилась она далеко: метро с пересадкой, да еще автобус. Еле за час доберешься. Поэтому моя дочка по будним дням была у бабушек, а Каринина – вообще жила в особняке ее родителей в Ереване.
