В ящике для грязного белья он нашел пару относительно чистых простыней и, разорвав их на полосы, принялся бинтовать живот. Послышался звук открываемой входной двери. Очевидно Богданов жил не один. Надо было привести себя в порядок, перед встречей с сожителями.
– Кубана, я обещаю, – Тай говорил спокойно и уверенно – что вытащу тебя. Но сейчас мне нужно видеть, как я выгляжу. Не могла бы ты…
– Тай, только недолго, – попросила Кубана – ты даже не представляешь, что твориться в зазеркалье этого мира.
Догматик кивнул и изображение красавицы поплыло. На ее месте проступил его образ. Лысоватый, плотный мужчина, еще сильный, но уже повернувший к старости, под глазом и на виске были огромные отеки. Тай разломал «безопасную бритву» и сделал надрезы в нужных местах, стараясь, чтобы кровь не брызнула на стены и пол. Синяки почти сразу уменьшились. Конечно, красавцем он не стал, но уже не был похож на кусок сырого мяса.
– Дима? – послышался в коридоре женский голос – Это ты?
– Да, – в воспоминаниях нашлось еще имена мертвеца, почему-то они пользовались тремя, а не одним – я в ванной.
– Тут кровь, – послышался в голосе испуг – ты поранился? Я зайду!
Дверь в ванную распахнулась и на пороге появилась худая женщина, примерно одного возраста с Богдановым. Как ни старался догматик, полностью скрыть следы он не смог, каменный пол был заляпан кровью. По отношению к этой женщине всплыло целых четыре имени: «Дина», «Богданова», «Александровна» и «Жена». Последнее, впрочем, было каким-то званием.
– Ты не пришел вчера ночевать, я испугалась что что-то случилось, – начала говорить она, потом увидела лицо Тая и окровавленную повязку на животе – Ох, Дима!
– Все нормально, – Тай решил придерживаться той версии, что озвучил полицейскому – меня малолетки ударили по голове, вот и отключился.
– Тебе надо в больницу! – Дина прижала пальцы к губам – У тебя весь живот в крови!
– Ерунда, на стекло упал и слегка поцарапался, – отмахнулся небрежно Тай.
– Знаю я твои «слегка»! – нахмурилась жена – Дай посмотрю!
Догматик ойкнул, едва она коснулась повязки. Не от боли, просто, чтобы отпугнуть. Выдранные куски явно не укладывались в версию «слегка оцарапался».
– Собирайся и поедем в больницу! – решительно заявила женщина.
Согласно воспоминаниям Богданова, больница была местом, где местные жрецы лечили больных и убогих. Вот там появляться не стоило. Догматик понятия не имел, насколько широки познания о теле и душе у местных врачевателей, его там могли опознать как пришельца и оккупанта.
– Никаких больниц! – жестко сказал Тай.
Дина молча посмотрела на него и кивнула. На секунду ей показалось, что сквозь родное, хоть и побитое лицо, промелькнуло другое. И голос, странные оттенки, даже не акцент, что-то едва уловимое. На что женщины всегда реагируют, хотя не всегда понимают, что это. Она всегда считала Диму в какой-то степени ребенком, но этот голос принадлежал сильному, властному и очень старому.
– Пусть промоют и зашьют хотя бы… – неуверенно сказала она вслед выходящему из ванной комнаты мужу.
– Хорошая идея, – согласился Тай, с вздохом облегчения усаживаясь в мягкое, сибаритское кресло – дай нитку и иголку.
Женщина поискала в шкафу, достала катушку ниток, маникюрные ножницы и несколько иголок в булавочнице. Что-то случилось с ее мужем, и перемена ее напугала до чертиков. Мягкий, добродушный, за десятилетия, проведенные вместе, она изучила все способы управлять мужем, не заталкивая его под каблук. Тай взял инструмент и обратил внимание на недовольное лицо Дины. Оглянулся и кряхтя поднялся. Конечно, женщина не хотела, чтобы он испоганил мягкую обивку кресел и прямоугольную шкуру какого-то пестрого зверя на полу. Гладкие плитки в ванной отмыть от крови гораздо легче. Он уселся на каменное сиденье и принялся разматывать бинты обратно.
