– Ты, вообще, не преувеличиваешь возможности Бычка? – с сомнением спросил Игнатьев. – Отследить каждый звонок с территории погрангородка не так просто.
– Но и не настолько сложно, – ответил Кравченко. – Там коммутатор, поставь рядышком прикормленного человечка – и все проблемы решены. Тем более что сегодня везде достаточно гнилья, которое за «зеленые» маму родную готово продать, не то что товарища. Так уж получилось, что сейчас я могу доверять только двоим: Соловьеву и тебе. У Бычка ушей много, слишком много. И в Управлении тоже. Так сделаешь?
– Сделаю, конечно, – пожал плечами Игнатьев. – Вопрос в том, как?
– У нас с ним вариант экстренной связи обговорен. Позвонишь ему из автомата, скажешь: «Я в командировке из Екатеринбурга, сестра просила позвонить, с ней все в порядке». У него там действительно сестра живет. Через час он будет на Центральном телеграфе, у третьей стойки. Наверняка за ним пустят хвост, но народу там всегда толчется много, тебе нужно будет только незаметно сунуть ему трубку. В лицо его ты, надеюсь, узнаешь. Да и он тебя в принципе помнить должен… Квалификацию опера не растерял? Ладно, шучу…
* * *
Когда объявили, что мэром Морского избрали Геннадия Петровича Бочкарева, гораздо больше известного в городе под именем Гена Бычок, кто-то посмеялся, кто-то заскрежетал челюстями, а кто-то просто напился с горя. Но первых, вторых и третьих в городе было меньшинство. Народ, посадивший в кресло мэра известного предпринимателя, а заодно и авторитетного городского бандита Бочкарева, отнесся к этому весьма равнодушно. Ему, народу, врали все и всегда – вчерашние и сегодняшние, старые и новые, народ к этому привык, иного не ожидал, но окончательно не смирился. Поэтому когда в списке кандидатов появилась фамилия Гены Бычка, каждый несмирившийся счел своим долгом поставить галочку в квадратике рядом с его фамилией. А узнав о результатах, вначале немного удивился, а потом просто пожал плечами.
Ну, бандит, ну и что? Между прочим, кто сказал, что бандит? В тюряге он не сидел, к тому же, по слухам, закончил десятилетку. Ну, пошалил малость по молодости – с кем не бывает? Предприниматель, значит, точно не без греха. Да разве кому дадут сейчас что-то по-честному сделать? А до него кто, ангелы были? Воровали, сволочи, дай боже каждому рецидивисту. Этот хоть пообещал бороться с беспределом, шпану с улиц разогнать, стариков защитить, пенсии вовремя выплачивать. Те, прежние, тоже обещали нечто подобное, но уже не в первый раз, и ни хрена не сделали. Кто бы их стал теперь слушать? А Гена Бычок – настоящий авторитет, его хотя бы боятся.
В тюрьме Бычок действительно не сидел, как ни старались исправить такую несправедливость милиционеры. Ну а через несколько лет после начала эпохальных перемен милиционерам было до него уже не дотянуться. Да и вообще они о Бычке позабыли, без него забот хватало: приходилось ежедневно заботиться о личном благосостоянии, крышуя нарождающийся класс предпринимателей.
Чтобы стать кандидатом в мэры, Бочкареву пришлось проделать огромную работу. Всем серьезным людям в городе было давно понятно, что действующего мэра – болтливого, жадного и весьма недалекого выходца из «демократической волны» смутных времен начала перестройки – давно пора гнать взашей к чертовой матери. Городское хозяйство планомерно разваливалось, власть в городе фактически отсутствовала, народ глухо роптал. Назревали неконтролируемые события, которые многим могли принести массу неприятностей. Порядок следовало устанавливать своими силами, не дожидаясь, пока Москва, постепенно просыпающаяся после десятилетней бездеятельности, начнет сама разбираться в делах далекой провинции.
