Надя расставила рюмки на столе, села рядом, разлила водку. Выпили не чокаясь. Помолчали.
– Кто его, ты не знаешь? – наконец спросила она.
Собственно, за ответом именно на этот вопрос Алексей и пришел в сей дом мертвеца – как бы грубо это ни звучало, но ради выражения соболезнований, пусть и трижды искренних, он бы не стал подменяться на службе и сюда бы не поперся через всю Парму: успеется еще. Да и не любил он, признаться, подобных скорбных ритуалов. Тем более, как ни крути, а к смерти Дорофеева он причастен…
Он покачал головой и взял ее руку в свою, сжал дружески.
– Понятия не имею, Надюшка. А может, он сам тебе что говорил? Может, приходил кто незнакомый? Извини, если не вовремя я с такими расспросами…
– Да чего уж теперь-то. – Она задумалась. – Люди все время какие-то захаживали, шептались о чем-то с ним во дворе, всех и не упомню. Были и незнакомые – из Шантарска, вроде… Да я Егора в последнее время и не видела толком – то он в лесу, то в Шантарск по каким-то делам…
В Шантарск? И что ему там понадобилось, интересно знать?.. Но на всякий случай Алексей сделал мысленную зарубку.
– А тебе он ничего об этих делах не рассказывал?
– Нет, конечно. Он же скрытный… был.
– Ну, может, там, оставлял что-нибудь, просил спрятать – ну, на случай, если с ним случится чего?
Надя выдернула руку, вскинула голову, цепко глянула ему в лицо.
– Ты что-то знаешь?
– В смысле?.. – несколько опешил Алексей.
– Не дури, Карташ, – вот тут-то в голосе ее появились истеричные нотки. – Все говорят, что по пьяной лавке его зарезали. Так что прятать-то? Значит, не по пьяни. Выкладывай.
– Да я правда ничего не знаю, Надюх, – успокаивающе сказал Алексей. И по большому счету не соврал. – Просто хочу как-то помочь. Менты ж все равно ни фига не найдут…
– Это точно, – вздохнула она, и глаза ее вновь стали тусклыми. – Спасибо, Карташ.
Н-да, приход сюда был жестом отчаянья, теперь это стало яснее ясного. Разумеется, ничего она не знала, конечно же; Егорка и не думал даже, что его походы в район Шаманкиной мари могут нести в себе какую-либо угрозу – по крайней мере небольшую, нежели походы в любом другом таежном направлении.
По логике развития событий, теперь он должен был выдать очередную не менее тошнотворную банальщину типа: «Если надо помочь с похоронами – деньгами там, транспортом, еще чем, – ты только скажи», – потом сообщить: «Мужайся, все там будем», – и еще что-нибудь в этом стиле. Потом поцеловать в щечку и по-тихому свалить… По сути, он так и собирался сделать. Но тут она сказала:
– Как же я теперь без него буду, а, Лешенька? На кого же теперь… – и глаза ее наполнились слезами, не истеричными, нет, – беспомощными какими-то, что ли, беззащитными. И, кажется, впервые за все время их знакомства она назвала его не по фамилии…
Что он делает и, главное, зачем он это делает, Алексей и сам не понимал, словно смотрел на себя со стороны. Но, заметим в скобках, ежели смотреть непредвзято, то он особо и не делал ничего – все за него делали. Нет, была в этой женщине («вдове, черт подери!!!» – вопили остатки разума, но все тише и тише), была в ней некая сила – сила притяжения, которую она и сама, быть может, не осознавала, но инстинктивно до сегодняшней поры прятала, и которая теперь вырвалась на свободу…
Хотя, быть может, это Алексей уже потом находил для себя оправдания, как и все мужики, что жили до него и будут жить после.
