Таймбург. Вдогонку за проигранным временем - страница 2

Сомнительно!

Тем более, её мама могла заглянуть в пакет, мол, что это таскает моя дорогая доченька во внеучебное время? Я бы на месте Люськи рисковать не стал. И тут я отчётливо вспомнил, как Люськина мама, приняв пакет, распахнула его и сунула туда глянцевый журнал. Она не могла не заметить книги, лежи та в пакете. Я мысленно обратился к портрету великого сыщика: ну, как, вычёркиваем? Шерлок Холмс благоразумно промолчал. Впрочем, и возражений от него не последовало. А молчание – знак согласия.

Оставался Вовка. Мой лучший друг. Даже думать не хотелось, что книгу взял он. Стоит ли жить на свете, если твой друг… не приятель какой-то, не дальний родственник, а друг, тем более, лучший, совершенно спокойно ворует у тебя невероятно ценную вещь. Я посмотрел на Шерлока Холмса. Тот избегал встречаться со мной взглядом и словно подключился к Ватсону, высматривающему убегающую Ирэн Адлер.

Вовка… Он сам выбрал меня, там, в школе, когда волевым решением Люську усадили к отстающей Анечке Сидоровой. Меня бы кто к Сидоровой пересадил! Нравилась мне тогда Сидорова. Но заговорить с ней без повода я не осмеливался. Другое дело, объяснять домашнее задание! Но к Сидоровой сажают не меня, а Люську.

Я весь испереживался, а Вовка вдруг плюхнулся рядом. И вытащил из кармана самолёт.

Красивый такой. Хоть и царапанный. Но это же боевой самолёт! Разве бывают боевые самолёты без царапок?

– Нравится? – хрипло спросил он тогда.

– А то! – не стал спорить я.

– Держи, – он резко подвинул крылатую машину ко мне, а сам словно отстранился. И от самолёта. И от меня.

– Спасибо! – расцвёл я. – А тебе что взамен?

– А ничего, – удивился он. – Я так!

И я сразу перестал огорчаться, что к Сидоровой посадили не меня.

У Вовки есть удивительная черта. Он постоянно подмечает вещички, которые мне нравятся. И раздобывает их. Выменивает на что-то. И даже выкупает порой. А после отдаёт мне. Даже не дарит, а просто вручает. Раз, и она в моих руках. А Вовка уже беспокойно о чём-то вещает. Совершенно ином, к этой вещице не относящемся.

А вот какие вещицы нравились ему самому? Быть может, он без ума от деревянных книженций, а я и не догадывался?

Я посмотрел на Шерлока Холмса. Шерлок Холмс посмотрел на меня. Взгляды наши были пытливыми и понимающими.

Выходит, я не сильно заботился о том, что же нравится моему лучшему другу. Он рядом, и этого достаточно. Разумеется, и я вручал ему подарки на день рождения. Какие же? Напрягшись, я с удивлением так ничего и не вспомнил. И не из-за принципа «Подарил – забудь, подарили – вечно помни». Подарки выбирала мама. Она говорила «хорошо бы Владимиру подарить вот это» или «А, давай, Вова от нас получит именно то». Мне никогда не приходило в голову спорить, мама шла к кассе, а я с красиво упакованным подарком бежал к Вовке.

Теперь я задумался, а правильно ли это?

Быть может, Вовка тоже ждал что-то особенное. Как для Люськи балет, разноцветные пони и Winx. Вот только я почему-то не в курсе. Могла ли Деревянная Книга оказаться той самой вещью, которая настолько приглянулась Вовке, что он решил её похитить? Я не хотел в это верить.

Но Люська и Амир уже вычеркнуты из списка. Теперь там остаётся единственное имя.

Однако я ведь провожал и Вовку. Ему не хотелось домой, я это помню. Но всё же он направился к выходу. Я с ним… И тут отец позвал меня в другую комнату что-то там поддержать.

Книга тогда лежала на тумбочке. Тумбочка стояла в углу. Угол находился сбоку от проёма в коридор и к выходу. Вовка шёл к коридору. Но никто не мешал ему сделать лишний шажок вправо. К тумбочке с деревянной Книгой Головоломок.