Уж не знаю, где он её взял, а в больнице объяснил, что когда увидел закусочную из окна, мимо которой мы проезжали, голос сказал ему засунуть, значит, этот кусок под веко, и, мол, это его очистит от греха. Вот он и бился, стараясь загнать эту железку поглубже, так и не смогли выяснить, где он взял тот кусок, а ведь выписывать собирались. – Водитель перевел дух.
– Так что, вы не серчайте на Рона, не надо, просто сидите лучше спокойно, пока не приедем.
Лиа, сидевшая рядом с водителем, сказала недовольно:
– Так, хватит ваших историй! У мистера Джеймса и так память пропала, а вы еще тут со своими байками.
Водитель хмыкнул, но перечить не стал.
Джеймс в свою очередь решил, что совет водителя лучше принять и больше старался не двигаться до самого места назначения.
Глава 4
Микки смотрел в окно, это было одно из его любимых занятий. Он, конечно, любил и на горках кататься, и мороженое лопать пачками, ох как любил. Но тут, в тюрьме, приходилось искать развлечения подоступней. Мимо прошел мужчина, сверля взглядом спину паренька, и остановился, видимо, пытаясь понять, не выкинет ли тот что-нибудь неправомерное, но, решив, что всё в порядке, продолжил обход. Надзиратели, и вообще весь персонал не любили, когда кто-то из их подопечных называл это место тюрьмой. Но все равно между собой парни называли его именно так.
Да, им разрешалось ходить в отведенных для прогулок местах, но ощущение постоянного надсмотра никогда никого тут не покидало.
Микки вырос в семье, где были и мама и папа. Правда, «семья» в данном случае, была как красивая обертка для собачьего дерьма – пока смотришь издали, вроде все нормально, но стоит копнуть поглубже… Вся беда в том, что никто копать глубже не хотел. Отец постоянно пил, а мать приводила домой мужиков, которые менялись, менялись, менялись.… Отец в это время обычно валялся на полу и сладко спал в луже собственных испражнений, а если вдруг заставал мать с новым ухажером и был не настолько пьян как обычно, начиналась драка и крики.
Крики… сначала Мик старался просто не слушать, потом привык спать с наушниками и максимальной громкостью. Если было тепло, то спал на улице у реки, что протекала по окраине города. Там было так красиво. Иногда туда приходили мамы с детьми, пускали кораблики или воздушных змеев. В такие моменты Мику казалось, что произошла ошибка, и ему кто-то выдал не родителей, а психопатов.
Он мечтал, что вот, однажды, во время очередного погрома, дверь откроется и в комнату войдет его настоящий отец, с дробовиком в руке и здоровенной сигарой во рту. Микки прямо видел удивленные лица своих недородителей, когда его настоящий отец медленно поднимает ствол и целится им прямо в лицо. Спуск – и ошметки полотна, на котором только что было удивление, разлетаются по полу и стенам. Микки выходит на шум и видит Его. Настоящий Отец берет его за руку и ведет к этой речке.
Они идут вдоль берега, в руке вместо оружия у отца воздушный змей, и теплая улыбка вместо крепко сжатых губ.
Но мечтам сбыться было не суждено. Он жаловался в школе на родителей, и к ним приходила проверка, но каждый раз эти двое как-то узнавали о визите. Все было вымыто, и все улыбались. Ну да, они живут небогато, но для Микки не жалеют, конечно, ничего. А вот то что он жалуется, ну вы же знаете этих мальчишек, в его возрасте чего только не придумают. Хотите чаю?
В очередную такую встречу Микки не выдержал и убежал из дома, прямо при проверяющих. Прямая, наглая ложь этих двоих, была даже хуже того, что тут творилось обычно. Нет, убегал он, не в первый раз, но теперь он не пошел к своему обычному «убежищу», где пережидал семейный шторм. Он направился к Джерри.
