Аня рванулась в коридор. Марина увидела, как она перевешивается через перила.
– Извините, ради Бога! – слышался обескураженный голос соседки снизу.
– У нас вызовов полно, а вы тут балуетесь кошками в пустой квартире! – раздраженно отвечали ей.
– Мы вам не зоопарк, чтобы ловить бешеных животных!..
– Но откуда же я знала?..
Голос унесся куда-то вниз, затихая эхом.
– Как это, в пустой? – округлила глаза Марина. – Мы же видели целую толпу!..
– Они что, слепее, чем я?! – выпалила Аня, поворачиваясь от лестницы. – Бред какой-то…
Она стояла, покачиваясь от выпитого, и лицо ее было слегка бледнее, чем обычно.
– Ладно, хоть музыку свою вырубили, – пробормотала она. – Пойдем.
Едва девчонки успели зайти в квартиру, как музыкальный центр наверху громыхнул во всю мощь. Так, что в квартире затряслись стекла.
– Ублюдки!!! – взвизгнула Аня, хватаясь за голову.
Марина скривила лицо, будто съела гору клюквы. В воздухе запахло ночью, брожением и перестоявшим спиртом. На лестничной клетке хлопнула дверь, на этот раз в квартире напротив. Теперь не выдержал сосед с изысканным именем Владимир Владимирович.
Через дверь послышался трехэтажный мат еще громче, чем музыка, и слоновьи шаги по ступенькам.
– О, дядя Вова проснулся! – обрадовалась Аня. – Теперь я им точно не завидую…
Владимир Владимирович был известен всем, как человек весьма терпеливый, но если уж его вывели из себя, то бывший десантник не давал голове долго остаться на плечах.
Аня, не таясь более, дернула ручку двери и одной ногой ступила на грязный кафель. Марина с места не двинулась. Она вдруг ощутила себя нехорошо, будто ударники избили ее желудок, и, только сейчас поняв, что перебрала с вином, оперлась о стену. Ее пальцы крепко зажали солнечное сплетение. С лестницы донесся барабанящий звук.
– Открывайте, дебилы умалишенные!..
Аня повела со смаком изогнутой бровью. Неплохое начало.
– Ань, – сдавленно позвала Марина.
– Что? – отозвалась та.
– Конфетка мятная есть?..
– Жвачка только.
– Давай сюда!..
Аня полезла в карман джинсов.
– Лови, – рядом с Мариной стукнулась пачка освежающих резинок. С трудом нагнувшись, Мара нашла их на полу и засунула в рот сразу три штуки.
Подъезд огорошил контузящий звук лопающегося стекла. Аня вскочила на порог, чудом уворачиваясь от разлетевшейся на осколки лампы. Музыка оборвалась на середине ноты, оставляя долгий леденящий гул в барабанных перепонках.
Марина, которая, побелев от тошноты, сидела на корточках, в ужасе подняла подбородок. В темноте трудно узнаваем был силуэт Аня, ее визг пролетел сквозь всю квартиру. Мозг прорезал совершенно дикий фон, словно десяток раций приложили к колонкам. Сквозь него прорвался животный рык готового разорвать пса.
У Марины заложило уши. С похабным, но уже не злым, а истошным матом на свой этаж сбегал дядя Вова.
– Дядя Вова, что случилось? – в шоке позабыв про страх и опасность, Аня высунулась из двери и позвала соседа.
– На … всех! Я не нанимался дрессировщиком к Церберу!.. – кинул он через плечо.
Дверь его захлопнулась намертво. Щелкнул замок. Аня потерянными глазами взглянула в никуда. Ресницы отпустили слетевшую от замерцавшего света слезку. Лопнувшая лампа дневного света непостижимым образом снова зажглась и тлела слабым освещением.
Марина проследила, как подруга, сама не своя, внесла себя назад в прихожую и, ничего не чувствуя, опустилась на тумбочку. Ее спина оперлась на стену, отливающие зеленью глаза сквозь стекла очков уставились в висевшее зеркало.
