– Думаю, это тебе подойдет, – послышалось на лестнице.
Роберт спустился в гостиную и разложил на столе спортивные штаны, рубашку и свитер с высоким воротом. Амелия заподозрила, что ее нижнее белье тоже промокло насквозь, как и все остальное, в чем вскоре и убедилась, усевшись на диване и одернув задравшуюся юбку.
– А может, горячий душ? – пробормотал пастор, напрасно стараясь выглядеть серьезным. – Прости, Амелия… Но ты сейчас…
– Ужасно выгляжу? – Она поспешно сняла с волос несколько прилипших листьев, марля шлепнулась на пол с противным мокрым звуком. – Боже, да я вся мокрая! В грязи с ног до головы. Не представляю, как это могло случиться. Страшно представить, в каком виде ты меня подобрал. Стыдобища…
Она вздохнула и опустила глаза.
– Да, и вымокла, ну и что? – заметил Роберт. – Ничего другого не могу тебе предложить, к сожалению… – Похоже, теперь и он чувствовал всю нелепость ситуации. – Пойду поищу что-нибудь, чтобы надеть вниз. В конце коридора ванная, можешь принять душ. Полотенце я принесу.
– Какой кошмар, – Амелия увидела собственное отражение в одном из окон гостиной и окончательно пала духом. – Я похожа на мокрую крысу!
Почему-то это восклицание вызвало у Роберта приступ безудержного веселья. Он захохотал, как будто нервное напряжение разом оставило его и ситуация разрешилась.
– Буду тебе очень благодарна, – сказала Амелия. – Не надевать же штаны на голое тело. Понимаю, ты не из тех мужчин, которые хранят у себя в шкафу забытое девушками белье, но что-нибудь у тебя найдется.
– Да, выражаешься ты с редкостной прямотой, – подметил Роберт. – Пойду принесу полотенце и поищу что-нибудь подходящее. Мне жаль, Амелия… Прости меня за этот смех. Когда я нашел тебя на тротуаре, у меня от страха чуть инфаркт не случился, но сейчас я вижу, что ты в порядке и все это выглядит даже по-своему забавным.
– Раскинувшись…
– Типа того, – пастор не выдержал и опять улыбнулся. – Ничто не укрылось от дерзкого взгляда.
– Господи…
Он вышел на улицу вынести мусор, когда машина пастора затормозила у ворот перед домом. Запахнул махровый халат, чтобы уберечься от холода, и замедлил шаг. Пастор приоткрыл окошко со стороны пассажирского сиденья и поздоровался.
– Не слишком ли поздний час для прогулок, а, Дэнни?
Он всегда беспокоился за этого мальчика, особенно когда узнал про драки на перемене, оскорбления на детской площадке и регулярные визиты в отделение неотложной хирургической помощи, пока мальчик не научился давать сдачи. Со временем Дэнни как будто привык, и многое ушло в прошлое: страх идти в школу, беспокойства о том, что скажут одноклассники, если он не запишется в бейсбольную команду. Иногда он заходил в церковь и присаживался на последний ряд. Никто из прихожан не обращал внимания на двенадцатилетнего мальчика. Люди были слишком озабочены тем, чтобы Бог исполнил их очередное несбыточное желание, чтобы заметить сгорбленную фигурку, которая, открыв рот, внимала проповеди преподобного Роберта, а также чудесным историям, которые пастор заимствовал из Библии и пересказывал своим мягким спокойным голосом. Изредка Дэнни и пастор ели мороженое в кофейне «Коконут», что крайне не понравилось матери Дэнни, когда она об этом узнала. Не зря она то и дело твердила, что вся эта церковная чепуха – молитвы, слезы, раскаяние – всего лишь старомодные глупости. Ее почему-то раздражал веселый и оптимистичный Роберт Маркусо, и Дэнни так и не добился от нее, что именно ее беспокоило. Что-то, конечно же, было… Но он про это не знал.
