– Мне тут как-то в поезде попалась книженция. Так, детективчик, который кто-то забыл в вагоне. Вроде и неплохой, и не скучный. Правда, читать мне его было неинтересно. Если судить по этой повести, то вся работа уголовного розыска – это перестрелки, погони, схватки с преступниками. И, что любопытно, у каждого опера, а то и целой оперативной группы одно-единственное дело, которому они посвящают все свое рабочее и личное время. А ведь начни писатель рассказывать, как по-настоящему протекают будни оперативника уголовного розыска, то и читать будет не о чем. Да и писать тоже. Ведь если начать описывать, сколько времени у нас уходит на написание плана работы на следующий день, отчета для планерки о выполненной работе, сколько времени мы тратим на написание рапортов, которые надлежит подшить в то или иное розыскное дело, умом тронешься. И, самое главное, это большая роскошь – одно дело у оперативника. Но в реальности такого вообще не бывает. Каждому отписано начальником по пять, шесть, восемь дел. И всеми ими надо заниматься, причем одновременно. У тебя сколько сейчас дел, Тимофей?
– Одиннадцать, – пробурчал лейтенант.
– Вот! – назидательно поднял указательный палец Гуров. – В книгах и фильмах в работе оперативника столько романтики и геройства, а в реальной жизни рутина, рутина и еще раз рутина. Но есть два положительных момента, Тимофей! Первое – ты приносишь пользу людям. И каждое раскрытое преступление, каждый пойманный преступник – это чья-то спасенная жизнь, это реальная помощь кому-то, кто попал в беду.
– А второй положительный момент? – с интересом посмотрел на полковника Безруков.
– А второй положительный момент в том, что никто не видит нашей работы со стороны, и это просто здорово. Никто не видит погонь и перестрелок, мы работаем незаметно. Это в фильмах погоня по городу со стрельбой – признак геройства, а в реальной жизни за это выговора лепят и погоны снимают. Это непростительная халатность и дилетантство, если тебе пришлось гоняться по городу, создавая опасность для окружающих. Это непрофессионально, этим нельзя гордиться.
– Ну да, – кивнул лейтенант, – наверное, вы правы.
– Конечно прав! – уверенно заявил Гуров. – Я не страдаю от ложной скромности. Мне приятно, когда я прав и когда меня за мою правоту хвалят. Любой человек любит, чтобы его хвалили, и нечего тут стесняться. Давай, Тимофей, делись новостями, а я тебя буду хвалить. Ну, что ты там нарыл нового?
– Можно сказать, что без толку все, – с неудовольствием пожал Безруков плечами. Даже не пожал, а нервно дернул, как капризный мальчишка. – Столько перелопатил, и ни одного пересечения.
– То есть круг общения обоих погибших рабочих в обоих лагерях никак не пересекается? – уточнил Гуров.
– Ни по работе, ни в быту, ни по линии жены, потому что оба не женаты. Друзей общих тоже не нашел.
– И ты считаешь, что потерял бездарно время? – удивился Гуров.
– Хотите сказать, что отрицательный результат – это тоже результат?
– Почему отрицательный! – возмутился Гуров. – Ты же доказал одну из версий – что обе смерти никак не связаны одна с другой. Доказал же?
– Ну, получается, что доказал, – не совсем уверенно ответил оперативник.
– Только ты упустил один очень маленький нюанс. Ты его знать не обязан, потому что у тебя очень маленький жизненный опыт. Ты еще этого не знаешь, а я знаю. Рабочие сами по себе на объектах не появляются. Ни один современный руководитель не станет сам нанимать рабочих по одному со стороны. Это делая ремонт дома, так можно поступать. А при таких объемах, которые имеют место при подготовке лагеря к сезону, нанимают прораба или бригадира, а уж он сам решает, сколько и в какое время ему нужно человек на объекте. Ты выяснил, кто нанимал, кто приглашал рабочего Максима Смирнова на объект «Детский лагерь «Страна чудес» и кто приглашал на работу рабочего Вячеслава Андреева в «Детский лагерь «Росинка»?
