Я вынужден делить не только универ, но и команду с Джошем, мать его, Питерсом, и хотя тренер старается не выпускать нас на лед одновременно, зная нашу историю, мне все равно трудно мириться с ним. Чертовски повезло, что его сестричка не проводит тут столько времени, сколько он сам. Они оба как две капли воды похожи на своих родителей, с их фальшивыми улыбками и надменным поведением. Ведут себя так, будто жизнь прекрасна и в мире нет проблем, хотя на самом деле они просто прячутся за деньгами своего папочки, и ничто никогда их не трогает. Гребаная чушь собачья.
Стряхнув с себя воспоминания о прошлом и семье Питерс, я проталкиваюсь сквозь толпу в гостиной, пока не добираюсь до кухни и не нахожу своего лучшего друга и товарища по команде Арчера Грея. Он кидает грозные взгляды на каждого, кто находится поблизости, и я почти улыбаюсь, когда вижу его. Он такой же мрачный и испорченный, как и я, и был рядом со мной с тех пор, как мы оба поступили сюда на первый курс. Он играет на той же линии, что и я, и мы отличная команда на льду, а вне его – еще лучше, особенно когда дело касается девчонок.
Заметив мое кислое выражение лица, он приподнимает бровь.
– Ты уже все, Даркмор? Я думал, у тебя выдержки побольше.
Этот парень знает меня лучше, чем кто-либо другой в этом городе, и он единственный, кому известно о моей маме. В наши дни редко можно встретить хороших и честных людей, но, несмотря на свою репутацию, Арчер Грей – один из лучших.
– Отвали, Грей, и передай-ка мне пива. Мне бы не помешало.
Ублюдок усмехается, но достает холодное пиво из ведерка со льдом у столика и бросает мне.
Я встаю рядом с ним, присоединяясь к наблюдению за остальными участниками вечеринки. С нашего места открывается прекрасный вид на всю гостиную и заднюю террасу, прячущуюся за двойными дверями. Этим вечером здесь довольно многолюдно, особенно учитывая, что приглашения были разосланы в последнюю минуту после игры, однако я не удивлен. Наше общежитие, кажется, всегда было центром подобных командных вечеринок, несмотря на то, что поблизости есть еще несколько других хоккейных домов.
В заднем кармане вибрирует телефон, но я не спешу его проверять. Я знаю: мама сегодня работает в закусочной, к тому же я уже говорил с ней после игры, так что это точно не она. Все остальные могут подождать. Я делаю несколько глотков пива, наблюдая, как народ с головой погружается в музыку и алкоголь, и наконец чувствую, что расслабляюсь впервые с тех пор, как сошел со льда.
Хоккей у меня в крови, нравится мне это признавать или нет, и я не чувствую себя более умиротворенным, чем когда выхожу на покрытый инеем каток, а под ногами оказывается шайба. Когда пару недель назад тренер вызвал меня в свой кабинет и вручил капитанскую нашивку, клянусь, я почувствовал, как у меня загорелись глаза. Мне пришлось проглотить комок в горле, когда он пожал мне руку и сказал, что я заслужил ее. Это послужило доказательством того, что я хорош, что, несмотря на таких людей, как Джош Питерс, и его гребаные деньги, я могу чего-то добиться.
Я допиваю остатки пива и, заметив, как Брианна, стоящая рядом со своими друзьями, испепеляет меня взглядом с другого конца комнаты, понимаю, что пора сваливать. Бросив бутылку в мусорное ведро в углу, я похлопываю Арчера по плечу и желаю ему спокойной ночи.
– Я иду спать, – говорю я, и он с ухмылкой кивает.
